чтобы он отправил всем нашим уважаемым клиентам брошюры с лотами. Её нужно красиво сфотографировать. Цветочек. Лакомый кусочек пирога. Эта русская красотка принесёт нам кучу бабла! – радуется бездушный ублюдок, аж захлёбывается в слюнях.
Громоздкая тень возвышается надо мной, как радиационная туча. Теперь я вижу лицо второго незнакомца. Он немолодой, щетинистый. С мелкими крысиными глазками и сальными редкими волосами, цвета золы. Скривившись в ехидной ухмылке, мерзавец жадно меня рассматривает. Грубые пальцы похитителя резко впиваются в мои щёки. Меня теребят за кожу щёк, как какую-то вещь неодушевленную, нахваливая за отменные внешние данные.
Я пытаюсь дёргаться, сопротивляться, но у меня ничего не выходит. Я вижу плохо, размыто. Один ублюдок в маске ковыряется пальцами в моей промежности, второй треплет за лицо, а у меня по щекам слезы хлещут от осознания того, что я на полном серьёзе попала в самую настоящую беду. И это не шутка.
Как же так вышло? Где Лена? Где мы?
Мужчина заканчивает осмотр. Он отпускает меня и убирает грязные грабли. Второй напарник тоже отходит от койки на шаг назад, но продолжает резать меня жадным и омерзительным взглядом. Нет, он не смотрит, он будто насквозь ножами шманает невинное и беззащитное тело. Собрав все имеющиеся силы, я пробую дёрнуться, вырваться из западни. Мне удаётся лишь согнуть ноги в коленях и притянуть их к груди, скрывая промежность.
Я голая. Абсолютно голая. Уроды не оставили мне и клочка одежды. Тупо приковали наручниками к спинке кровати, теперь вот любуются зрелищем, истекая слюнями. Мрази безбожные!
Глава 2
Анна
– Пустите! – еле-еле лепечу языком, но меня вдруг хватают за шею и сильно сдавливают трахею. До синяков, наверно.
Гандон в маске мне что-то рычит, угрожая и запугивая:
– Значит так, сука! Слушай сюда! Ты будешь делать то, что тебе говорят. Поняла?! Или тебе будет очень больно!
Внезапно, я слышу странный щелчок. По коже проносится ледяной озноб из орды мурашек. Второй мужчина щёлкает перед моим лицом серебристым лезвием ножа, скалясь в страшной ухмылке, с зубищами, как у акулы.
– Кишки тебе вырежем, и на шею намотаем, если будешь сопротивляться! Или подруге твоей! Ты же не хочешь, чтобы она пострадала из-за тебя?
– Нет, нет, – машу головой, задыхаясь от адского ужаса и бесконечного потока слёз.
– Хорошо. Хорошая девочка.
Сукин сын гладит меня по щеке острыми ногтями. Меня воротит от его прикосновений и запаха пота. Я почти блюю прямо на тошнотворную физиономию преступника, но усилием воли подавляю в себе нарастающие спазмы рвоты. Наверно, это неимоверно сильно разозлит утырка. Тогда он, в порыве ярости, точно поранит меня ножом.
Я поворачиваю голову влево и вижу Лену. Её тоже связали. Она голая, как и я. Но до сих пор лежит без сознания.
Господи, жива хоть?
Сдавленный стон вырывается из моих лёгких с ещё одним
