для всех, Алэн – громко ответил граф, чем вызвал новый шквал аплодисментов.
Рядом с Алэном, чья арфа уже стояла у камина, откуда ни возьмись, появился парень с виелой, потом ещё один, с бомбардой – дудкой с особо пронзительным голосом, присоединился и бойранист3, отбивавший ритм отполированной овечьей косточкой. Вновь жарко запылал камин. В кружках пенился сидр, а графу и его свите подали изысканного токканского вина. Вечер обещал быть с огоньком.
После ряда быстрых и хорошо известных публике номеров, припевы которых посетители громко горланили хором, к Алэну подошёл человек, чьё лицо было скрыто капюшоном и шепнул что-то ему на ухо. Алэн кивнул, затем с лукавой ухмылкой обратился к публике:
– Ребята, мы все тут люди благопристойные, верующие в Унана, Господа нашего, не так ли? – ответом ему стало несколько подтверждающих нестройных голосов, остальные что-то неразборчиво пробурчали.
– Но мы, люди тёмные, по старинке не забываем также и Старых наших благодетелей, верно? – дружное «Верно!» было ему ответом.
– И, хотя преподобный Адеодат этого и не одобрит, но может, сиятельный граф Скер оценит песню, которую я сейчас исполню? – Алэн сегодня был в ударе, его будто подменили.
Когда стихли голоса одобрения, Алэн сыграл несколько красивых музыкальных фраз на арфе и запел:
Ночной костёр догорал
Близился новый рассвет.
Я струны перебирал
На арфе прожитых лет.
Пока по этим горам живая течёт вода,
Я верен старым богам, старым путям – всегда.
Не верил чужим я дарам
Не верил сладким речам
Был братом рождён ветрам
И кровь моя горяча
Какая бы в мир не пришла
Оскаленная беда
Я верю старым путям
Старым богам – всегда.
Во след беспечным пирам
Текли крови ручьи,
И пали к чужим ногам,
Кого не держали свои.
Я видел, как сдали врагам
Вольные города,
Но верил старым богам
Старым путям – всегда.
Ночной костёр догорел
Близился новый рассвет
Для тех, кто остался цел
Во имя грядущих побед.
Пускай наши боли и страх
Прочь унесёт вода,
И вновь на старых путях
Боги нам скажут – Да!
Когда баллада стихла, крики и аплодисменты не смолкали долго. На лице Фелиза блуждала довольная улыбка. Граф же выглядел обескураженным…
В полдень следующего, пасмурного дня, рыночная площадь была
Бойран – ударный инструмент, бубен с колотушкой.
