произойдет.
– А их было двое, да? – спросила она. – Один захватывал помещение, а другой, получается, где-то его страховал? Это называется «стоять на атасе»?
– Так получается, – буркнул майор и пошел дальше. Но Маринка если уж вцепилась, то отставать не желала. Я даже пропустила ее впереди себя. Пусть нарывается, если хочет. Я еще успею.
– А мы видели только одного, – сказала она, надвигаясь сзади на майора. Майор, как мужчина видный, не доходил нам обеим тульей своей фуражки даже до подбородка.
Оглянувшись на Маринку и смерив ее презрительным взглядом сверху вниз – не знаю даже, как у него это получилось, но получилось же, – майор бросил:
– Вообще странно, что вы видели хоть кого-нибудь. Или молчи, Широкова, или я прикажу тебя изолировать на пару суток. Вот поучись у своей подружки: так хорошо молчит, что приятно слушать!
– Да я и молчу, – сразу же заоправдывалась Маринка.
– Конечно, – сказала я.
– Я ведь только спросила, – продолжила Маринка, совершенно не просекая ситуацию, – где был второй? Может быть, там и третий, и четвертый…
– Я сказал: всем молчать! – рявкнул на нее майор. Маринка заткнулась, секунду подумала и протолкнула меня вперед, а сама встала сзади.
Рубоповцы в это время занимались чем-то интересным на втором этаже. Судя по звукам, они вульгарно ломали дверь в редакцию. Дверь была металлическая и сразу поддаваться такой пошлой отмычке, как рубоповский ботинок, не соглашалась.
Мы, предводительствуемые майором, под конвоем двух автоматчиков неторопливо поднялись на второй этаж. Как только я ступила на площадку нашего этажа, я услыхала, как редакционная дверь, натужно застонав, скрипнула и отворилась.
Мы увидели, как в дальнем конце коридора рубоповцы с угрожающими криками ввалились в редакцию.
– Вот так и поступают у нас в отделе с теми, кто не поддается сразу, – важно пробурчал майор.
– Вы про дверь? – робко спросила я у него.
Майор бросил на меня нехороший взгляд и промолчал. Что было странно для него. Я тоже сочла за благо промолчать.
Мы пошли по коридору. В коридоре было пыльно. Пахло дымом. Двое рубоповцев, посторонившись, пропустили нас к двери в редакцию. В этот момент начала хрюкать рация в руке у майора. Теперь я уже и без сурдопереводчика знала, что под раскрытым окном моего кабинета никого не видно: никто не выпрыгнул и не пытался это сделать.
– Ну вот, – сказал нам майор, – объект взят!
– Налетчик? – не выдержала Маринка. – А он сопротивлялся?
– Выстрелов я не слышал, – ответил майор. – Значит, их не было.
Помолчав немного, он равнодушно добавил:
– Ну, может, сломали кому-нибудь руку в трех местах и бросили, как кулек, на пол…
В это время мы подошли к редакции.
Дым и пыль постепенно рассеялись. Я чихнула один раз, Маринка два раза, а Ромка закашлялся. Вот,
