для себя – истинное наслаждение, считала Марыся. Когда вышла замуж и переехала к мужу Иришка, она вздохнула с облегчением. А когда через год собрался жениться сын Лёнька, заикнувшийся было о том, что приведёт молодую жену к матери, Марыся немедленно разменяла оставшуюся от Шляховского трёшку, подарив молодым однокомнатную квартиру. Сама она переехала на окраину.
Ей говорили, что в сорок лет жизнь только начинается. Через десять лет повторили ту же фразу, но с большим сочувствием. В шестьдесят стали откровенно жалеть. Марыся недоумевала: почему её считают несчастной одинокой старухой? Жизнь приносила ей истинное наслаждение. Тяжёлых болезней Марыся не заработала, а мелких болячек у кого не бывает? Её не расстраивала ни маленькая пенсия, ни жизнь в одиночестве.
По утрам она всегда звонила маме, выслушивая её жалобы на недомогание, высокие цены и неблагодарность Аннушки. Днём звонила Нина, обременённая девятью детьми и девятнадцатью внуками. Истории из жизни её отпрысков Марыся слушала вполуха. Не потому, что ей были безразличны собственные родственники. Просто их было так много, а в их жизнях кипели такие страсти, что Марыся каждый раз непременно запутывалась и не могла понять, о ком собственно идёт речь.
Вечером отчитывались сын с дочкой. Исполнив давнее желание матери, они вступили в брак один раз и на всю жизнь. Жили тихо, в чём-то скучно, но Марыся надеялась, что счастливо. Если и случались в их семьях скандалы, то о них ей не докладывали.
Да, Марыся жила одна и одиночеством своим наслаждалась, зная при этом, что существует огромное количество людей, которые непременно придут на помощь, если понадобится.
Развлечения у Марыси были, как любила говорить её внучка Вика, «старческие» – походы в магазин да просмотр телевизора. Из-за одного проклятого магазина всё и произошло. Он открылся в начале марта в соседнем доме как раз напротив Марысиного окна. Обычный супермаркет, ничего особенного. На второй день после открытия Марыся сунула туда свой любопытный нос и ушла разочарованная. Ассортимент как в других магазинах, цены тоже. Сунула нос и забыла на долгие полтора года.
Потом как-то забежала за солью и обомлела. Внутри пахло как в старом советском магазине гнилыми овощами и выедающей глаза хлоркой, которой по всей видимости здесь мыли полы. За кассой скучала продавщица неопределённого возраста, вульгарно накрашенная с ярко-зелёными тенями над накладными ресницами. Вторая лениво ползала по залу, со скоростью улитки выставляя товар. На стуле у дверей дремал престарелый охранник, а в центре зала сиял щербатой улыбкой лопоухий парень с изъеденным оспой лицом.
Парень, оказавшийся управляющим магазина, держался важно несмотря на то, что белая рубашка пузырилась на его спине, а на тёмных брюках явственно выступали даже не двойные, а тройные стрелки. «Вовчик», – прочитала Марыся на его бейджике. Не поверила своим глазам, прочитала ещё раз.
– Вовчик! – сказала она вслух и улыбнулась.
