Хватай ублюдка – и выходим!
– Мир никогда не изменится, – продолжил тем временем «ублюдок», будто кто-то попросил его закончить недосказанную мысль. – Всегда в нем найдутся те, кто хочет прибрать к рукам ценное, непонятное, таинственное. Захочет возвыситься, получить власть. Бандиты использовали меня, как приманку для утративших надежду тритонов, как сыр в мышеловке… Наемники фармацевтической корпорации пытались выкрасть, чтобы их боссы разработали новое лекарство, на котором заработают миллиарды. Вы устроили облаву, потому что кто-то из офицеров СБА тоже захотел кусочек пирога…
– Хватит!
Джабир шагнул вперед.
Траоре положил руку на плечо товарища, призывая потерпеть еще мгновение. Он с удивлением заметил, что затаил дыхание.
– Этот мир всегда будет жить по закону сильного, первым хватающего блестяшку и только после этого задумывающегося, так ли она ценна…
Замолчав, ибн Хугель с тоской взглянул на распахнутую дверь в конце короткой лестницы на крышу, из-за которой еще доносились звуки боя.
– Так я все-таки прав? – Траоре невесело усмехнулся, подходя к ученому и нависая над ним темной скалой. – Все эти сырные пастилки… вода из других миров, благословение епископа, уникальные наны – все это брехня?
Алпай крепко сжал губы, с уважением посмотрев на темнокожего беза. Сначала Доминик подумал, что тот вообще не собирается отвечать, но затем ибн Хугель заговорил. Устало, но проникновенно:
– А вы действительно считаете, что живущий в трущобах доктор… который уже много лет вовсе не доктор… нашел лекарство от неизлечимой болезни, от гнойного наследства Сорок Два?
Он сухо рассмеялся, почти закашлял, совершенно напрасно не замечая, что Фазиль тоже поднял забрало, и теперь его лицо заливает краска злости.
– И в чем же твой секрет? – Траоре встал так, чтобы заслонять ученого от боевого товарища. Он старался говорить вкрадчиво, будто приманивал дикую лань. – Он вообще существует?
– Все, что я сказал, было правдой. – Алпай вздохнул, неловко усаживаясь и чуть не опрокинувшись на спину. – Святые сырные облатки, вода с иных планет, лекарства и наны… Все эти средства действительно снимают боль, даже если я даю подопечным обыкновенный аспирин. Они дарят надежду. Позволяют уходить полноценными. После победы над раком и СПИДом человечество успело забыть, каково это – услышать смертельный диагноз. Провожать день за днем, ожидая конца. Изобретатель синдина отнял у этих несчастных надежду на будущее. Я возвращаю ее тритонам. Даже если по утрам нахожу пациентов хладными трупами…
Какое-то время молчали все трое. Фазиль – в святой уверенности, что ученый издевается над ними. Доминик – задумавшись о личном и вспомнив мать. О чем размышлял Алпай, сидящий на полу между напарниками, знать мог только он.
Наконец Джабир со щелчком опустил забрало. Наклонился, грубовато, но без лишней агрессии поднимая пленника на ноги. Траоре
