волнуйся за меня, ба. Мне и здесь неплохо.
Не успели они усесться, как один за другим стали возвращаться жители деревни. Первой прибежала грудастая женщина, Евгения, кажется. Мариша с завистью поглядела на ее бюст. Размер шестой-седьмой, не меньше! Конечно, Марише с ее третьим грех было жаловаться, но она всегда с удовольствием смотрела на красивые фигуры. А почему бы и нет? Красоту нужно ценить!
– Что, понравились Женькины титьки? – услышала она Никин шепот. – С тем расчетом и делалось. Наши-то бабы, как увидели такое богатство, за головы схватились. Куда им с их сливами конкурировать с Женькой!
Мариша в полнейшем смятении захлопала глазами.
– Только все Женькины усилия оказались зряшными. Мужики на нее как не смотрели, так и не смотрят. Дело-то ведь не в груди, а в душе! Правильно я говорю?
– Да, так и есть, – закивала Мариша, словно китайский болванчик. – А как она вообще додумалась… сделать грудь? И в городе немногие знают, куда пойти в таком случае, а у вас все же деревня…
– Женька пошла удалять родинку. Мешала она ей. Вот врач и присоветовал: иди, говорит, пока не поздно, удаляй заразу. Она сходила в клинику, там ей мозги и запудрили. И решила она сделать грудь. Вот теперь и ходит, трясет красотой. Деньги выложила немалые, а толку – никакого!
– Но Женя симпатичная женщина, неужели у нее никого нет? – поинтересовалась Мариша, немного придя в себя.
– Сейчас нет, а раньше… Впрочем, это долгая история, потом расскажу как-нибудь.
Не успела Ника закрыть рот, как на пороге возник Добродей, нагруженный пятилитровыми канистрами.
– Я взял две, – отдышавшись, сказал он, – если не хватит – сбегаю еще.
– А то – хватит… – послышался из-за его спины голос. – Водки сколько ни бери – все мало!
– У нас не водка, – отрезал Добродей. – И потом, я же сказал, нужно будет – сбегаю!
И он недовольно обернулся. Мариша, затаив дыхание, посмотрела на собеседника Добродея. Все происходящее ей было жутко интересно! Создавалось впечатление, что она неожиданно вернулась в детство. На мгновение Ника стала похожа на ее тетку, а показавшийся из-за спины Добродея мужичок напомнил Марише их местного дурачка Алешу. Мужичок открыл рот, и видение тут же развеялось.
– Почему не предупредили по поводу застолья? – обиженно прогундосил тот. – А вдруг бы я ушел на рыбалку?
– От тебя ничего не скроешь! Ты, Пантелей, мигом чуешь, где попойка намечается. Похлеще охотничьей собаки. Только она на дичь натаскана, а ты – на самогон!
– Это и есть Изюмович? – прошептала Мариша.
– Он самый! Легок на помине! Всегда на халяву ходит.
– Эй, посторонись! – раздался зычный голос, и Пантелей, словно котенок, отлетел к центру помещения.
– Потише, пожалуйста! – обиженно пробубнил он. – Все-таки не собаку пинаете.
– Ты хуже собаки, – отозвался голос, и на пороге показалась дородная тетка лет семидесяти. – От собаки хоть толк есть, а ты… хорек. Вот ты кто!
– Почему
