оказавшись на нашем свете. Но в мечтах они лелеют надежду вернуться и отомстить, потому что здесь, в нашем мире, обнаружили великую силу, сильнее всего волшебства их врагов. Обнаружить-то обнаружили, но как ей пользоваться – не могут понять, и теперь ищут того, кто из тварей нашего мира владеет силой.
– Когда они пришли, то были кротки и больше давали, чем требовали, – вздохнул старик, – но теперь, когда я вижу, как именно Небесные Гости ищут, сколько существ по их воле не обретает покоя, я думаю, что не напрасно их изгнали. И давно уже пора сменить им имя на Недобрых Господ… Ибо сила, данная ими нашему народу и нашим правителям, не просветлила наш разум, а лишь обласкала гордость… Но ты еще слишком мал, чтоб понять… Ответь, когда тебя ударят плеткой, на кого ты будешь сердиться: на плетку или на ее хозяина?
– На хозяина, конечно. – Годир не понимал, к чему клонит старик. – А еще я бы вырвал плетку, если бы смог, и…
– Точно, мальчик. И потому знай: мы для них всего лишь плетка. Сломаемся – не жалко.
Вот опять старик сменил тему резко, не к месту.
– У нас до прихода Небесных Гостей был обычай: если годы твоей долгой жизни тебе наскучили, то одеваешься в лучшие одежды и в самом веселом настроении прыгаешь в море со скалы. Обязательно с песней. Потому что радости и горя должно быть поровну. «Солнце и море, вы были в начале, солнце и море, пребуду я с вами. Всегда», – пел старик гнусаво и нескладно. – Я раньше мечтал так сделать. А сейчас хочу, чтоб так сделали они…
Под бессмысленное бормотание старика Годир засыпал. А наутро все повторялось: работа, шары, молнии, рассказ старика… Мальчик слушал, но думал о своем. Он замечал, что «паук» действительно растет с каждым новым поглощением. Он замечал, что хозяева смотрят на него только из одной точки – от постамента – и что-то там делают. «Колдуют», – ответил старик и снова забормотал о кораблях и прыжках в воду со скалы. И план Годира созрел сам собой.
– Дед, – сказал он однажды, – ты же не зря меня подкармливаешь и говоришь о красивой гибели по нашим обычаям. Ты хочешь, чтоб я что-то сделал, так либо скажи прямо, либо помоги в моей битве.
– Я даже не буду спрашивать, что за безумный план у малыша, – разулыбался старик. – Завтра из порта уходят финикийцы, лучшие мореходы, они знают лучшие скалы, где хочется спеть: «Солнце и море…». Там еще кормчий одноглазый…
На следующий день старик и мальчик зашли в зал Молний чуть раньше обычного. Хозяева даже не удостоили их взглядами. Все внимание их было приковано к шару с новой жертвой – закутанным в мрачные одежды существом без лица с гладким, как яйцо, черепом. Ни глаз, ни рта. Стоя у постамента, колдуны, числом семеро, водили руками так, словно поднимали шар сами, и сфера поднималась все ближе и ближе к ненасытному чреву «паука». Существо внутри ее странно билось: двигалась только гладкая голова, а одежды летели за ней, как привязанные. «Паук» засветился красным, стрелы-полосы со стен отделились и, подчиняясь движениям хозяев за светящимся постаментом, опутали хрустальный
