ривидениям компанию. Все лучше, чем быть закуской этим чертовым комарам.
Заброшенный дом стал их первым жилищем с тех пор, как они покинули шоссе номер четыре. Деньги у них кончились, как только они ушли из Гулдса, унылого городка из тех, что живут переработкой лимонов и картофеля. Чак пытался устроиться на одну из упаковочных фабрик, но ему быстро дали понять, что умываться нужно чаще, чем раз в неделю. Мэгги помнит, что последний раз это было в Джексонвилле. Сальные космы до плеч, неряшливая борода и запах пота, смешанного с мочой, – неважная рекомендация для работодателей.
Пустынный коттедж зарос чахлыми пальмами, дикими сливами и буйно прущим во все стороны кустарником, цветы которого источали пряный аромат. Когда-то он знавал лучшие времена и представлял из себя двухэтажную усадьбу времен колониальной зависимости от Англии. Фасад украшали полдюжины мраморных колонн, просторная веранда с креслом-качелями, широкие стеклянные окна – явно раньше в нем жил какой-то богатый южанин, который хотел произвести на соседей солидное впечатление. Но все проходит, и вот дом стоит одинешенек и не светится в нем ни одного огонька.
– Интересно, почему не нашлось покупателя на такие хоромы? – спросила девушка у спутника, когда они поднялись по ступенькам на веранду. – И кто последний владел ими?
– Нам-то какое дело? – сказал Чак и выбил ногой створку. Дверь сорвалась с петель и грохнулась наземь, взметнув облачко древней пыли.
Мэгги непроизвольно отшатнулась.
– Не хочу внутрь, я боюсь!
– Заткнись, кошелка. – Чак был не в том настроении, чтобы выслушивать всякие бредни. Он хотел жрать, он устал, он готов был ночевать хоть у черта на рогах. Как Мэгги ни сопротивлялась, он втолкнул ее в пропыленную тьму.
Спать устроились не на первом этаже: неприятно, что окна заколочены досками. А на втором стекла уцелели, хоть и грязные, они пропускали бледный свет, и можно было хоть как-то распаковать вещи. А широкая мраморная лестница, что вела наверх, просто предел мечтаний! Мэгги тут же вообразила себя спускающейся по ступеням, как Скарлетт О'Хара из «Унесенных ветром», в шикарном вечернем туалете с бриллиантами на обнаженной шее, а внизу, в просторном холле, ее выхода восторженно ждет множество поклонников. Но делиться сокровенным с Чаком она не стала. Мэгги была уверена, что он поднимет ее на смех. Этот хиппарь жил сегодняшним днем и только им. Будущее для него сплошной туман. И вот теперь она проснулась по неведомой причине. Сердце билось толчками. Спина покрылась липким потом. Девушка вслушалась в душную ночь.
Дом жил собственной странной жизнью. Долетавший с Бискейнского залива ветер негромко посвистывал под крышей. Что-то таинственное нашептывали клочья обоев. Поскрипывали половицы, где-то внизу от порывов ветра скрипела незапертая дверь.
Мэгги прислушивалась-прислушивалась да поняла: если хочет успокоить нервы, то должна заставить себя заснуть. Но как же это сделать, если тошнотворный запах Чака пропитывал воздух комнаты? От нее самой, наверное, несет селедкой. Ладно, вот доберутся они до моря, искупаются – и проблема отпадет сама собой.
Она вытянула ноги, с наслаждением провела рукой по здоровенным сиськам, скрытым под грязным свитером.
Мэгги привыкла к жизни, полной лишений, привыкла довольствоваться тем, что само идет в руки. В этом способе существования были свои недостатки и свои преимущества. Во всяком случае, она никому ничего не должна и живет так, как хочет, а это для свободного человека все, что необходимо.
Она вспомнила родителей. Отца, всю жизнь проработавшего в страховой конторе, занудную матушку, всю жизнь обихаживавшую папеньку. До семнадцати лет дочь мирилась с таким положением, хотя уже подростком решила уйти из дома, как только почувствует себя готовой пуститься в плаванье по бурным волнам житейского моря. В затхлой атмосфере мещанского мирка она просто задыхалась. И когда однажды на ее пути появился Чак, раскованный и без комплексов, девушка поняла, что час пробил.
Он был старше ее на пять лет. В тот день Мэгги отправилась в киношку на какой-то боевик. Одна. Все подружки отказались составить ей компанию, занятые своими девчоночьими делами. Она наврала родителям, что идет в кино с Ширли. Пудрить предкам мозги было ее любимое занятие – от любой, даже вполне безобидной лжи им она получала кайф. Да небось они и не слышали, что она им сказала. Сидят себе в обнимку, уткнувшись в телевизор, и на все остальное не обращают внимания: «Хорошо, деточка, погуляй, только смотри не возвращайся поздно». Ее так и подмывало ляпнуть на прощание, что у нее свидание с Кларком Гейблом, но они вряд ли отреагировали бы!
Картина навевала такую скукотищу, что Мэгги не высидела и половины. Уже на улице ее стали раздирать сомнения. Куда пойти, куда податься? Подружки заняты, с мальчишками из школы она не встречалась, но не бродить же неприкаянной по городку. Мысль о том, что ей придется присоединиться к родителям за уныло мерцающим телевизором – такого она не могла представить даже
