за плечи. – Рита… Рита! Господи, ну где же ваша «Скорая», почему она так долго едет? Они же могут не успеть!
Гуров попробовал взять его за руку и увести от тела дочери, но Конышев был словно невменяем. Он чуть ли не вцепился в спинку дивана, словно это была единственная нить, еще хоть как-то связывавшая его с дочерью, которую он боялся отпустить… Он так и простоял возле дивана, не слушая ничего и лишь повторяя: «Ну скорее же, скорее!»
Только когда послышались шаги из прихожей, когда в комнату вошел врач с чемоданчиком в руке и прошествовал к дивану, когда он оттянул веко девушки и коротко произнес «конец», Виктор Станиславович, кажется, понял, что сопротивляться неизбежному бесполезно.
Он как-то сразу поник, плечи его опустились, и он заковылял к двери, ухватившись по пути за косяк, чтобы не упасть. Гуров подошел к нему и поддержал за плечо. Конышев слабо кивнул.
– Лев Иванович, а это что у вас тут за кадр? – раздался из прихожей голос одного из оперативников.
Эта реплика словно напомнила о чем-то Конышеву, он вдруг переменился в лице, в нем появилась злоба и ненависть, и он бросился в прихожую, вцепившись обеими руками в горло прикованного к двери «кадра».
– Ах ты, гад! – шипел он, сжимая руки все сильнее. – Подонок, мерзавец, ты на мою дочь руку поднял, я же тебя своими руками задушу!
Гуров с оперативником с обеих сторон пытались разжать руки Конышева, одновременно увещевая его не совершать глупостей. Парень хрипел и дергался, свободной рукой стараясь ухватиться за пальцы Конышева, впившиеся в его горло смертельной хваткой. Наконец Гурову удалось справиться с обезумевшим от горя отцом, и он вместе с оперативником оттащил его от парня.
– Воришка один, – отдуваясь, проговорил он, запоздало отвечая на вопрос оперативника. – За деньгами залез. Я у него их в руке нашел. Вот, смотрите.
Оперативник быстро пересчитал деньги – их оказалось около двадцати тысяч.
– Это ты, гад, чтобы деньгами моими воспользоваться, Риту убил? – простонал Конышев.
– Я… Не убивал, – проговорил парень слабым голосом. – Она до меня уже такая… лежала…
– Не убивал? А кто, по-твоему, ее убил, кто?! Ты, мразь, всю жизнь ей испортил, а теперь окончательно в могилу свел? – Конышев повернулся к Гурову и продолжил торопливо, брызгая слюной: – Он же в шкафу у меня шарил – там, где я деньги держу на повседневные расходы! Вон, дверка до сих пор открыта! А как услышал, что мы пришли, в угол забился, сбежать хотел, не знал, что нас двое! Он Рите голову задурил, разжалобил, вот она его и пустила, глупенькая, по доброте душевной! А он вон чем отплатил!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro,
