посланец самого «царя Бориса». – Ладно, сделаем. Еще что-нибудь?.. Но имей в виду, лиса Алиска: даже у золотой рыбки было всего три желанья. Ты использовала – два. У тебя осталось одно. Так что аккуратней с просьбами-то. Не останься у разбитого корыта.
– Пугаете?
– Предупреждаю.
Алиса стала лихорадочно думать: «Чего бы еще попросить у «золотой рыбки»? Эх, дура я, разменялась на какую-то микроволновку!.. Может, денег?.. Но миллион долларов красавчик все равно не даст, а меньше нет смысла просить, только мелочиться!.. Может, квартиру в Москве заказать? Но зачем она мне – когда нет у меня в столице ни работы, ни денег?.. Или...»
– И еще я хочу, – твердо молвила Алиса, – чтобы меня приняли во ВГИК. Или в любой другой актерский вуз в Москве. Без экзаменов.
– Туда не только экзамены сдают, – возразил красавец, в очередной раз чирикая в своем блокнотике. – Там самое главное: творческий конкурс.
Алиса нахально возразила:
– А пусть мне за творческий конкурс засчитают мой танец с президентом. Как этюд.
– Круто берешь, – вздохнула «золотая рыбка» в облике столичного имиджмейкера. – Ну ладно, попробую.
– «Попробую» мне не подходит!
– Хорошо, сделаю.
– И еще...
– Стоп-стоп! Это уже четвертое желание. Перебор!
– А это не мое желание, – упрямо сказала Алиса, – а тети-Верино. Пусть нас в дальнейшем не селят больше в такие дыры с паровозами. Хочу тихие гостиницы с евроремонтом.
Москвич в очередной раз сделал пометку в своем кондуите и покачал головой:
– А ты, оказывается, оторва, лиса Алиса...
Алиса в очередной раз оторвалась от воспоминаний.
Смеркалось. Шофер молча гнал свою «Ауди» по пустынной ухабистой дороге.
Кругом холмы, леса, ни единой деревеньки, разметки или дорожного знака.
Отсюда, из далекой провинции, начинался Алисин путь наверх.
Сюда она возвращалась, чтобы выяснить наконец всю правду о прошлом.
Что Алиса помнила о своей прежней жизни?
Помнила ужасный день, исказившееся лицо матери. И ее страшные слова: «Отец погиб».
Именно так: «Отец погиб». Не «папа умер». Не «отца не стало». Не долгие подготовительные разговоры, подводящие к самому страшному, а неожиданное, короткое, резкое: «Отец погиб».
А после этого – чернота.
Ни отпевания, ни похорон, ни поминок. Больше ничего, связанного с папой.
Забвение. Амнезия.
Затем – сколько времени прошло? Три дня? Неделя? Месяц?
В памяти всплывает плачущая мать. Ее искаженное лицо. Мама говорит с какими-то людьми. Кричит им резко и зло: «Я вам ее не отдам! Не отдам!»
И Алиса вдруг понимает, что эти мамины слова относятся к ней. И помнит, какой приступ ужаса она испытала, услышав их. Противный страх поднялся откуда-то снизу, словно приступ
