отправился к Галиной учительнице в гости.
После первого же звонка из-за двери донеслись торопливые мелкие шаги приближающейся Инны Николаевны, а затем ее испуганный голос спросил:
– Кто там?
Чуть не сказав: «Это Мареев», я успел себя одернуть и ответил:
– Это я, Инна Николаевна, Алексей Петрович.
Она тут же открыла, узнав мой голос, и с облегчением вздохнула, искренне улыбаясь:
– Ну, наконец-то вы приехали! Мы тут сидим и вдвоем боимся!.. Просто кошмар какой-то!..
– Добрый вечер, Инна Николаевна, – кивнул я. – Ну, где тут у вас мальчик?
Ранее разыскиваемый мной Гера не замедлил появиться в дверном проеме, ведущем в зал, и, чуть приоткрыв рот, внимательно смотрел на меня. В глазах у него стояло какое-то невысказанное несчастье, он весь был напряжен и, готов поклясться, чего-то до судорог боялся.
Кажется, он совсем недавно перенес какое-то тяжелое потрясение, что-то его очень сильно напугало. Выглядел он, по крайней мере, очень пришибленным.
И мне показалось, что я уже где-то встречал его. Или видел человека, сильно на него похожего. Но память отказывалась служить, явно ссылаясь на перегруженность лекарственными препаратами.
Я скинул ботинки, натянул предложенные тапочки, аккуратно запер входную дверь, повесив еще и цепочку, окинул взглядом небольшую уютную двухкомнатную квартиру явно незамужней учительницы и, кивнув, вместе с хозяйкой и парнем вошел в зал, освещенный мягким светом настенных бра.
– Вам чай, кофе, сок? – спросила учительница. Я подумал о том, где она берет деньги, но затем вспомнил, в КАКОМ КЛАССЕ эта молодая женщина преподает, – а ведь она наверняка ведет частные уроки…
– Сок, – ответил я. – Кофе ни в коем случае.
– Сейчас будет, – кивнула Инна Николаевна; как мне показалось, чем-то очень довольная, и выскользнула из комнаты на кухню.
«Все-таки, – отметил про себя я, – сколько в ней грации. Красивая. Наверняка все ученики бегают за ней, как щенята».
Усевшись в удобное кресло напротив сидящего на диване испуганного и зажатого подростка, я внимательно оглядел его, непринужденно улыбнулся и начал беседу:
– Меня зовут Алексей Петрович, я дядя Гали Вересовой, она тебе обо мне, наверное, рассказывала.
Он медленно кивнул, затем добавил вслух:
– Угу… То есть да. Рассказывала, – и посмотрел на меня столь же внимательно, как я на него минуту назад.
Глаза у него были темные, даже немного буравящие, пронзительные, что довольно часто встречается у трудных подростков; сейчас в них застыли страх и горечь. Я подумал о том, что же могло так напугать его, и решил, что это было похищение, нечаянным свидетелем которого он стал.
Парень был тощий, лохматый, одетый неплохо, даже богато, но носящий хорошую одежду без чувства, с которым ее надо носить; он был неуверен в себе, пуглив
