ще, такое красивое, что Марля – городская девчонка, никогда до этого не бывавшая в сельской местности и видевшая лошадей разве что в кино, – могла смотреть на него бесконечно.
Сначала за скирдами – всегда неожиданно! – поднималась стена пыли. Она приближалась, приближалась, а потом останавливалась – табун пил. У забора, ограничивающего территорию конного завода, стояли огромные железные корыта с чистой водой. Но от первого номера их не было видно – далеко. Только пыль оседала за абрикосами, а небо у горизонта понемногу окрашивалось в розовый.
Через мгновение пыли снова становилось все больше, доносился топот, ругань табунщика, после из-за старых абрикосовых деревьев вылетали галопом, крутя головами, холостые кобылы. За ними рысили подсосные с ошалевшими жеребятами. Уже ничего нельзя было различить: бурлящая огненная река, прорвавшись между абрикосами и конюшней молодняка, заполняла все пространство. А потом…
Марля вгляделась вдаль, но для табуна еще было рано. Она медленно перевернула страницу книжки, которую читала, лежа в сене в ожидании. Это был роман из ее любимой серии «Только для девчонок». Эту книгу Марля уже читала, но она так ей нравилась, что Марля могла перечитывать ее бесконечно. Ей нравилась главная героиня, Лиза, хоть она поступала и глупо, и необдуманно, но Марле казалось, что эта девчонка была чем-то похожа на нее. А еще книжная Лиза писала стихи. Их было много в романе. И все они очень нравились Марле. И еще ей нравился финал, когда Лиза осознала все свои ошибки и встретила настоящую любовь.
Марля только дошла до места, где главный герой романа Вася Рябов пригласил Лизу на свой день рождения, как это случилось… За скирдами поднялась стена пыли и стала приближаться, приближаться… Марля тут же забыла про Лизу с Рябовым и замерла. Послышался топот, показались первые лошади.
Солнце садилось. В его лучах заводские кобылы превращались в сказочно-золотых скакунов. Гладкая шерсть переливалась всеми оттенками рыжего, и весь табун выглядел как пламя, ворвавшееся на двор перед конюшнями и тут же рассыпавшееся на отдельные огоньки.
И снова от этого зрелища Марле стало как-то по-особому радостно и тепло на душе. Лошади были такими красивыми, а все вместе – небо, закат, абрикосовые деревья, беленые известью конюшни – чем-то нереальным, волшебным.
У конюшни люди встречали лошадей. Конюхи бегали с «разводками» – короткими веревками, которые накидывались на шеи лошадей, чтобы сподручно было их развести по денникам. Бригадир Каскин стоял с длинной палкой, не давая жеребятам проскакивать мимо конюшни. Дневальная тетя Валя в халате и шлепанцах помогала конюхам. Табунщик, покрикивая на лошадей, собирал в кучу зазевавшихся и не давал им уйти к другим конюшням. Пыль потихоньку оседала.
Лошади обступили Марлю. Глупый рыжий жеребенок тупо смотрел на нее и боялся пошевелиться. Самые умные кобылы не дергались, смирно ждали, пока их заведут домой, не торопясь, жевали сено. Высились над Марлей толстыми рыжими животами. Переступали копытами совсем рядом. А ей совсем не было страшно. Ведь лошади добрые, теплые и мягкие…
Вдруг гнедая река всколыхнулась. Какая-то из молодых кобыл, забывшись, сунулась под морду старой, та кинулась на нее и пребольно ухватила за холку – и пошло. Молодая ударила первую попавшуюся кобылу, та отпрыгнула и налетела на следующую. Все кобылы бросились вдоль забора. Подхватили табунщика. Чей-то жеребенок с перепугу умчался к недостроенной конюшне и жалобно ржал там. С диким воплем: «Держи Риориту!!!» – промчался Каскин. За ним, как индеец, крутя разводкой, проскочила дневальная тетя Валя. Солнце стало совсем красным.
Марлю, конечно же, на самом деле звали не Марля. В смысле по паспорту. По паспорту она была Марлен – в честь актрисы и певицы Марлен Дитрих – Нечаева. Но уже классе в третьем кто-то из одноклассников переименовал ее в Марлю. Марля не возражала. Имя Марлен ей казалось слишком… напыщенным, что ли, не подходящим ей, чужим. Она совсем не воспринимала это как обидное прозвище. Ведь у всех длинных имен есть сокращенные: Екатерина превращается в Катю, Елизавета – в Лизу, так почему Марлен не превратить в Марлю? И только когда полгода назад ее одноклассница Светка Баскова бросила мимолетом: «Марля – она и есть марля, тряпка тряпкой», Марлен обиделась.
А потом долго думала над этими словами. Ведь и родители иногда называли ее, нет, не тряпкой, но чем-то вроде того: бесхарактерной, бесхребетной, мямлей и т. п. Как бы Марля ни обижалась, в глубине души она чувствовала, что все они в чем-то правы.
Марля не любила учиться. Долго, нудно, постоянно проверяя и переписывая, делала домашние задания. И всегда оказывалось, что что-то она поняла не так, сделала не то или просто забыла. На контрольных Марля всегда сильно нервничала, не могла собраться в кучу, вспомнить, ей всегда не хватало времени, она нервничала еще сильнее и тут же забывала все окончательно. В итоге, как ни крути, получить оценку выше тройки ей удавалось очень редко. Родители ругались, учителя давно махнули на нее рукой.
Правда, все это мало смущало саму
