Михалыч поехал за ними и вернулся с ними из Уфы! Не знают, бедные, что через пятнадцать лет Лика без пальто и слепая. Они будут жить у нас пока что. Ты рад?
Саша. Это тетя Нета? А кто такая Люба?
Лика. Да Люба же, помнишь, ты за ней ухаживал? Ну, когда тебе было семь лет, вы за елкой с ней спрятались?
Саша. Любка, что ли?
Лика. Ты был в нее влюблен, признайся.
Саша. Ну вот еще.
Лика. Они вызваны в Москву, и им дали квартиру. (Торжественно.) Меня вызывали в связи с посмертной реабилитацией Ивана, Маруси, Николая, Лялечки и Люсика и спросили, есть ли какие-нибудь нужды. Я сказала, что еще одна сестра все потеряла и они влачат жалкое существование в Уфе. Теперь им дали квартиру в Москве, комнату им и комнату Кате с Лорой. Двухкомнатную роскошную квартиру под Москвой, где-то в Новых Черемушках. Электрички даже не ходят. Трамваем полтора часа.
Саша (Эре). Мне надо с тобой поговорить.
Лика. Ты меня слушаешь?
Эра. Мне тоже.
Лика. Ну вот, они наотрез отказались жить с Катей. Я их пригласила телеграммой, они пока поживут у нас. Ничего? Ты не против?
Саша. Да я, собственно, на один день.
Эра. Чтобы ночью быть там.
Саша выходит.
Лика. Я понимаю, они не хотят комнату. Нета ведь была женой замнаркома. Тем более с Катей у них нет ничего общего, она им не писала и не помогала…
Эра. А мы с мамой после ареста папы жили в Удельной в комнате семь метров на две семьи.
Лика. Но ты очень скоро по головам нашей семьи стала невесткой полковника, а они оказались на речке Уфимке в эвакуации и скитались.
Эра. Вы меня приютили, за это я вам благодарна, и мне напоминают об этом ежедневно. Но моя мама тоже оказалась на разъезде Шубаркудук в бараке из сухого конского дерьма пополам с соломой.
Саша входит с чемоданом.
Лика (перебивая). Но они столь деликатные и тонкие люди, что сами ни о чем не напоминали, не просили ничего. Ни слова из ее груди, лишь бич свистел играя. Единственно, чего они не хотят, это жить с Катей. Катя им чуждый элемент, она боролась за жизнь и всюду скрывала насчет врагов народа родственников, чтобы прокормить маленькую дочь. Когда ее вызывали к тому же майору Дееву, она ляпнула, что они были невменяемые и не отвечали за себя. Не знала, что не требуется никаких оправданий. Хотела их опять выгородить, как в тридцать восьмом.
Звонок.
Эра, это они, возьми там кашу, я уже не успеваю.
Эра достает из-за дивана кастрюлю, уносит. Входят
Катя и Лора.
(Закрыв лицо.) Кто это? Кто? Дорогие! Я ничего не вижу! (Плачет.) Ослепла!
Катя (плачет). Лика, дорогая, здравствуй! Это я, Катя, с дочерью!
Лика (мгновенно просыхая). Ты меня напугала! Фу как напугала!
Катя. Это моя Лора! (Почти кричит.) Лора! Помнишь?
Лика. Я слепая, но не глухая. Можешь не кричать.
Катя.
