мужчиной!
– Меня и так все это подрезало!
– Да что же тебя так подрезало, что ты скулишь, как шавка? Валера, только не примешивай здесь ее! Укрепись в делах, а потом можешь ехать к ней.
Изо дня в день, закрепляясь в своем новом статусе, выполняя когда простые, а иногда замысловатые поручения «смотрящего», Ищи был принят в узкий и малодоступный мир криминального Ленинграда. Поставив в известность, еще в «северной командировке», о желании войти в семью, сообщество, стать «при своих», он знал, что уже не одна пара глаз начала наблюдать за ним, его поведением, его окружением, готовясь составить мнение к принятию «полноты» для него, или «коронации». Однако просвета в делах не предвиделось, и он оттягивал и оттягивал свою поездку, не выпуская из головы мысль, хоть как-то устроить свою жизнь с Надей и детьми здесь, в Питере, а пока шла только переписка, как в колонии, только почаще и более обстоятельно.
Все годы в заключении он жил только одной-единственной мыслью о Наде и детях, постоянно испытывая глубокое чувство вины и раскаяния от того, как надломилось и сломалось счастье, когда очутился в клетке зала суда. Потом он узнал, что однокурсник Нади по Всесоюзному институту физической культуры имени Лесгафта хитростью, силой и принуждением заставил выйти за него замуж. Вот здесь-то и крылось двойственное, чувствительное место, где, с одной стороны, его женщина ушла и жила с другим, но этот другой заботился о Наде и его детях, не давая им пропасть. То, как сложилось там, на воле, было понятно до мелочей; в отличие от Валеры, однолюба, неимоверно тяжелого в отношениях, Надя обладала легким характером, с постоянной тягой приводить любые сложности в состояние легких, проходящих мимо и мало связанных с ней событий. Валера знал определенно, что любила она только его, как и он, исступленно и безвозвратно, но он знал куда больше, чем она, что такое жизнь и какая она есть, эта жизнь. Это знание и было всепрощающим и умиротворяющим бальзамом, который хоть как-то снимал одну большую боль.
Валера рассчитывал к осени, когда полностью подготовит все в Питере, поехать и забрать к себе Надю и детей, однако случилось так, что выехать пришлось раньше намеченного им срока. Сообщение в последнем письме о старшей сестре из Парижа, недавно гостившей у нее, было новостью для него. Он знал, что у нее есть старшая сестра, которая училась в ленинградском университете, на факультете иностранных языков. Теперь вдруг Надя сообщает, что та живет во Франции и у него уже есть там двоюродная племянница.
Это было неожиданно, но Валера понимал, что много пролетело мимо него, пока он отбывал срок. Мало того, Надя написала, что появились некоторые серьезные обстоятельства и надо увидеться. Он понял: она написала об этом, оставив за строчками нечто большее, недосказанное, что и заставило его немедленно собраться и отправиться в Край.
Вылет, как и предсказал Валера, легкий на руку, состоялся через полтора часа, когда в центре облачного навеса образовалось небольшое белое пространство, которое, быстро увеличиваясь,
