гранаты, остановились ненадолго. Но вот отгремел последний взрыв, пора и на корабль. Надлежало обойти корму и вдоль левого борта вернуться к начальной точке: под тали шлюпбалок. Но что-то далековато оказалась корма.
– Вёсла на воду! Навались! – скомандовал старпом и переложил руль право на борт.
Шлюпка неуклюже пробивалась меж льдинами, понемногу стала выворачивать вправо. Слева вдали, на иссиня-чёрной громаде острова Старичкова, застилавшего собою изрядный кусок небосвода со звёздами, мигал навигационный знак. Справа впереди проблёскивал маячок на мысе Опасный. Так, значит, шлюпка смотрит носом на выход в море. Сзади справа был виден корабль. Надо разворачиваться на него.
Но что-то в этой картине не нравилось Сергею. Очень не нравилось. И с каждою секундой не нравилось всё больше и больше… Темнота вокруг шлюпки почему-то сгущалась. Что-то прожектор слабо светит… Да и родной «Альбатрос» теперь уже находился на приличном расстоянии… Наверное, с кабельтов (примерно 200 м) будет… Корабль был виден с кормы, значит, носом он стоит вглубь бухты… Из-за льда всё ещё никак не получалось развернуться чётко на него.
– А ну, ребята, навались!
И тут до Чернецкого дошло: он понял, что происходит. Спина враз похолодела. Шлюпку умудрились спустить во время отлива. И вот теперь огромные массы воды, никем не меренные и не учтённые (да и неподвластные никакому измерению или учёту), повинуясь силе лунного притяжения, устремились из бухты в океан. Сергей сразу вспомнил туго набитую якорь-цепь корабля: как же сразу-то не сообразил? А вместе с собою эта солёная вода тащила и ледяной панцирь, в котором застряла их пластиковая шлюпка ЯЛ-4 (четырёхвесельная, стало быть).
Гребцы начинали потеть, из-под шапок показались блестящие капельки. А Сергей автоматически просчитывал в уме ситуацию, мозг работал, как хороший калькулятор. Шлюпка весит примерно 300 кг, да шесть человек по 80 кг, всего – 780. Даже тонны нет. Для океана это не вес. Скорость отливного течения – что-то около двух узлов. Значит, каждую минуту их сносит метров на шестьдесят. Картина получалась явно невесёлая. Прожектор уже не выхватывал шлюпку из ночной темноты, а корабельные огни уменьшились невероятно. Но хорошо хоть то, что шлюпка всё-таки развернулась носом на «Альбатрос».
Старшина заметил:
– Товарищ старший лейтенант, что-то мы далеко от корабля отошли.
Чернецкий и сам понимал, что далеко. Гребцы автоматически оглянулись. Сергей всей кожей почувствовал, как в шлюпке начинает назревать беспокойство. Если бы хоть льда не было… А то лопасти вёсел чаще скребли шершавые спины льдин, а не воду толкали. Да и ночь тоже не совсем кстати в такой обстановке… Да и январь… Да мало ли что ещё. Но действовать нам приходится не в той обстановке, в какой хотелось бы, а в той, в которой приходится.
Вдруг раздались голоса, тон которых старпому не понравился. Очень не понравился.
– Товарищ старший лейтенант, а почему корабль так далеко?
– Нас
