прямое и недвусмысленное предложение, Дмитриев даже не попросил времени на размышления. Ему давали возможность послужить на благо Родины, причём именно той Родины, которой он всегда хотел служить. Даже тайна, окутывавшая все дела организации, в которую он вступил той далёкой осенью, не пугала его поначалу. И лишь со временем, уже изрядно потрудившись на ниве «борьбы за правое дело», он постепенно начал понимать, что всё сделанное им в этом качестве не имело с благом Родины ничего общего. Однако сойти с дистанции Дмитриев уже не мог. Слишком хорошо он успел узнать, что ожидает его в этом случае, а такой вариант никак не устраивал примерного семьянина и отца троих детей. Годы шли, и теперь его гораздо больше привлекала возможность просто жить, дышать, ходить, чем вполне реальная перспектива пасть в борьбе за истину. Хотя именно сегодня сообщение из Петербурга ставило под большое сомнение его право на жизнь. Человек, к которому он шёл на доклад, официально не являлся его начальником. Ни прямым, ни даже косвенным, но это официально. То, что он мог сделать с формально не подчинённым ему майором Дмитриевым, не шло ни в какое сравнение с возможностями непосредственного руководства. Лёгкая смерть была самым малым из возможных наказаний. И майор это прекрасно знал.
Толкнув очередную дверь без таблички, Дмитриев вошёл в небольшую приёмную, обшитую деревянными панелями. Старенькой секретарши, прекрасно вписавшейся бы в потёртый интерьер, не было и в помине. Не было вообще никакой секретарши, ни пожилой, ни молоденькой. Подтянутый, крепкий молодой человек, расположившийся за компьютерным столиком, с большой натяжкой мог бы сойти за секретаря. В таком случае второй крепыш, сидевший на стуле у дверей, был, по всей видимости, «Референтом». При появлении постороннего в приёмной оба «голема» заметно напряглись, но тут же успокоились, признав своего.
– Мне назначено… – стараясь казаться спокойным, сказал Дмитриев. «Секретарь» согласно кивнул, глядя на экран монитора, а «Референт» внимательно, оценивающим взглядом большого профессионала осмотрел костюм майора. Дмитриев знал, что чисто визуальным осмотром дело не ограничивается, параллельно с этим идёт сканирование гостя на предмет скрытого оружия, разного рода «клопов» и прочих технических штучек. И не дай бог входящему в эту приёмную забыть выложить из кармана диктофон.
Удовлетворившись результатами проверки, оба охранника мгновенно потеряли к гостю всякий интерес.
– Входите, – сказал «Секретарь», не отрывая взгляда от монитора. – Вас ждут.
Большая деревянная дверь, словно нож исполинской гильотины, неслышно скользнув, отрезала его от внешнего мира. Внезапно майору стало дурно. Тишина, царящая в кабинете, показалась ему гробовой. Бьющееся в стекло солнце ехидно подмигивало ему сквозь высокие окна, тяжелые портьеры словно притаились в хищном ожидании, готовые броситься и задушить его в своих пыльных объятиях. В этом кабинете не прощали
