внешней разведки, а фактически – генерал-майору Стрекалову. Лично. Охрана отнеслась ко мне как к ещё одному украшению дома, которое нужно было занести на баланс и охранять вместе с прочим имуществом. По крайней мере общаться более тесно они не желали совершенно. Мои попытки разговорить смуглого крепыша Володю, командовавшего всем этим хозяйством, успеха не имели. А когда я пригласил его «на рюмку водки», он не отказался, пришёл, выпил почти бутылку с эффектом близким к нулю и сказал мне всё, что думал. Открытым текстом, покручивая при этом короткий ус.
– Вы, ваше благородие, для нас вроде как объект. Приказали защищать – защищаем, прикажут уничтожить – глазом не моргнём. А кто вы, что – мне лично без разницы. Когда лишнего в голове много, работать тяжелее. Так что вы живите себе, сил набирайтесь. А про нас просто забудьте. Не замечайте, и всех делов. Мы тихие, вам это легко будет.
Вот такая вот философия. Честно говоря, я обиделся и всё общение с Володей и его подчинёнными свёл до минимума. Раз ребятам приятно чувствовать себя суперменами – флаг им в руки. Меня такие взаимоотношения устраивали не в меньшей степени.
В подвале, непосредственно за банным комплексом, был оборудован небольшой, но очень приличный спортзал, где я и проводил основную массу времени. Макивары, несколько тренажёров – много ли нужно человеку для счастья? По вечерам перебирался на травянистую площадку за домом, где места было побольше, и уже там продолжал гонять своё несколько расслабившееся за эти дни тело. К слову сказать, понаблюдав за моими этюдами, большинство охранников стало относиться ко мне не в пример уважительнее, и лишь усатый Володя встал в глухую оппозицию. Если он и показывался рядом во время моих тренировок, то наблюдал за происходящим с выражением снисходительного превосходства на лице. Чем будил во мне самые низменные инстинкты. Сколько их уже было на моей памяти, таких вот экстрапрофи с презрительными ухмылками на лице. За последние годы я встречал много серьёзных противников. И ни одного равного. Но об этом крутой Вовочка даже и не догадывался.
День уплывал вдогонку уже прошедшему, за ним следующий, время шло не быстро и не медленно, скорее просто бессмысленно. За две недели, прошедшие со дня нашей встречи, Стрекалов появлялся три раза. Приезжал на своём автопоезде, вымотавшийся до того, что сил ему хватало на «попить чаю» и рухнуть в кровать. Ни о каких делах мы не говорили. Я не хотел начинать первым, а генерал упрямо молчал. Если человек доживает до его лет и положения, он обычно сам прекрасно может решить, когда нужно говорить, а когда ещё рано. Видимо, пока ещё было рано.
В тот день я проснулся как обычно, около семи утра. Выпрыгнул из кровати, прокатился по комнате в ката, завершив её мощным ударом в стену, от которого подпрыгнула намертво прибитая к ней картинка с берёзками, и помчался вниз, к небольшому бассейну, расположенному рядом с сауной.
Когда я, чисто умытый и гладко выбритый, появился на кухне, там уже вовсю хозяйничал Стрекалов. Он приехал вчера поздно
