а инстинкт – догнать. Неизвестно кого. Неизвестно зачем. Но надо. Она извлекла из сумочки любимого «макарыча», старого, проверенного друга, и, прижавшись спиной к стене, по собачьи принюхалась и прислушалась. Затем резким движением распахнула дверь, чуть выждала и, присев, осторожно заглянула внутрь.
Пространство чердака тонуло в темноте. Узкие полоски света проникали лишь через щели выходящих на крышу люков. Тишину оживлял негромко подвывающий сквозняк – эдакий легкий саундтрек к триллеру или, скорее, к фильму ужасов. Только здесь был не киношный ужастик, а явь…
– Есть тут кто? – окликнула Ирина.
А в ответ – тишина… И не закуришь, мама…
Ирина скользнула внутрь, остановилась и, дав глазам немного привыкнуть к темноте, осторожно двинулась вперед, держа «макарыча» в боевой позиции. Держала на бедре, а не перед собой, как в тех же триллерах, на вытянутой руке, – так его легче всего выбить.
Она не видела мужчину, прятавшегося за вентиляционной шахтой метрах в трех от входа. Не видела, как он достал из-за пояса нож и поднял его для удара…
Вслед за Ириной на лестницу выглянула мать. Нина Михайловна уже ругала себя: зачем сказала про того типа? Вот дура старая! Господи, чего Ирка за ним поперлась? Ну что ей все неймётся… Мало ли кто на лестнице стоит… Что – у всех документы проверять?
Она решительно направилась к чердаку. И тут откуда-то сверху раздался грохот, тут же сменившийся матерной тирадой и коротким стоном.
– Ира! – схватилась за сердце мать.
Ответа не последовало.
Нина Михайловна преодолела последний марш, когда с чердака, хромая и морщась от боли, выбралась Ирина. Белоснежный костюм стал гязно-серым.
– Что с тобой?!
– Упала… Нога между досок угодила.
Опершись о перила, дочь сняла левую туфлю.
– Каблук сломала… Надо в мастерскую срочно нести.
– Я сама завтра отнесу. Мастерская – вон, через дорогу.
– Ага, завтра… А в чем я на работу пойду?
– У тебя ж не единственная пара.
– Мамуль, ну как ты не понимаешь, они для меня – как талисман. Я их купила, когда… Ну, неважно. Главное, в первый день на работу хочу в них пойти.
– Странная ты у меня. Приметы какие-то, звери, туфли вот теперь… Ты словно какой-то защитный круг вокруг себя создаешь. Словно боишься чего…
– Нет, мам, не боюсь. Хотя… все мы чего-то боимся, даже если не осознаем. Ну суеверная немного, и что?.. Мне – так легче.
Сапожник повертел в руках туфлю и флегматично поинтересовался:
– Вам срочно или оставите?
– Если можно, срочно, – ответила Ирина.
– Отчего ж нельзя? Можно и срочно. Двести сорок рублей.
– Хорошо. – Ирина вытащила кошелек.
Отсчитав сдачу, мастер кивнул на узкий диванчик у противоположной стены каморки:
– Присаживайтесь.
