тоже были неприятны Дмитрию Павловичу.
– Я пью портвейн, – глухо отозвался он.
– И какой же?
– Самый обыкновенный. – Он покосился на Полину, которая не сводила глаз с незнакомца. – Проще не придумаешь.
– Девушка, – незнакомец взмахнул рукой. – Пожалуйста, мне такой же напиток, что пьет этот господин, – и он вежливо поклонился Савинову.
– Сколько? – спросила Полина.
Незнакомец вытянул губы в трубочку:
– Ну, скажем, граммов этак сто. Нет, двести. Да-да, двести. И ни каплей меньше!
Девушка около минуты цедила портвейн для нового посетителя, верно, решив ответить издевкой на издевку.
– Закусить? – когда стакан стоял перед носом гостя, спросила она.
– Бутерброд, – покосившись на скромную закуску соседа, опять же Дмитрия Павловича, учтиво проговорил незнакомец. – Бутерброд с сыром, – и почти в упор посмотрел на Савинова. – Не правда ли, – неожиданно обратился он к нему, точно беседа их, едва прервавшись, продолжалась, – каждый человек в начале жизни похож на античного героя, которого ожидают впереди великие подвиги? Если, конечно, человек не законченный кретин. И едва он достигает юношеского возраста, ему хочется сесть на «Арго» и отплыть за своим руном – за великой удачей и не менее великой любовью?
– О чем вы? – поморщился Савинов.
– Правда, мы знаем, что судьба к героям беспощадна. И в конце их ждет разочарование. Часто – жестокая гибель. Но если бы судьба и силы природы смилостивились над тем же Ясоном и разрешили бы ему прожить жизнь заново, согласился бы он на подобный эксперимент? И каковой была бы его новая жизнь?.. Надеюсь, мой вопрос не шокирует вас?
– Нет, но…
Его нечаянный собеседник огляделся:
– Тут такое занятное общество. Больше половины, я думаю, сочли бы мой вопрос за оскорбление, – нарочито серьезно нахмурив брови, он отрицательно покачал головой. – Но не вы, не вы… Так вот, я повторяю: вся жизнь Ясона, коль мы заговорили о нем, сплошной кошмар. Амбиции, гордыня, незаурядные возможности, справедливые порывы, любовь, страсть, подвиги, а в конечном итоге – бомж, погибающий под развалинами корабля, который, кстати, когда-то олицетворял его мятущуюся душу и честолюбивые планы. Потому я и спрашиваю: как, по вашему мнению, согласился бы Ясон, выдайся ему такая возможность, прожить свою жизнь заново? – Незнакомец отхлебнул портвейна, поежился. – Потрясающий яд! Я бы назвал его «Букет Цезаря Борджиа». – И точно в знак подтверждения своих слов, многозначительно кивнул. – Но – продолжаю. И не просто прожить: повторить, как под копирку, – но шагать, зная все будущие препятствия, могущие встретиться на пути. Зная, что за паскуда его дядюшка Пелий и что за стерва – будущая жена Медея. Представьте: с Ясоном остались все его ошибки, промахи, поражения и, конечно, победы! И теперь он заново выброшен в мир. Сколько преимуществ, не находите? – Он выдержал паузу. – Разрешите, я вас угощу?
Дмитрий
