кофе, попал и не заметил…
– Еще бы, до утра пялить глаза в окно, так не в кофе, а в суп попадешь и не почувствуешь… Но ты опять не то говоришь, – рассердилась фрау Матильда. – При чем тут кофе…
– Я уже не знаю, о чем надо говорить… Дай мне закурить, пожалуйста. – Ему разрешили закурить, и не только разрешили, – хозяйка сама зажгла спичку и поднесла ее к трубке. – Кофе действительно не при чем… Я уснул перед утром, все надеялся, что наш унтерштурмфюрер постучит в дверь. Вначале меня сердила его беспечность – нельзя все-таки заставлять ждать. Потом стал беспокоиться: ушел пьяный, где-нибудь упал и лежит под дождем, мокнет… Пропадет человек, жаль, как ни говорите… В сущности, он не сделал нам ничего плохого, жил смирно, вел себя прилично, ну, бывали иногда друзья, выпивали – с кем это не случается. Притом молодость. Нет, я искренне беспокоился за унтерштурмфюрера…
– Он был преступник, – вынесла приговор фрау Кнехель.
– Глупости, – отверг обвинение жены Фельске. – Такой же кролик, как и мы, и с такой же петлей на шее… Нам не успели ее затянуть, унтерштурмфюрер поторопился и переступил порог раньше времени… Обратной дороги уже нет…
На рассвете, позднем в это время года, унтерштурмфюрера обнаружил патруль, объезжавший кольцевую трассу. Солдаты сошли с мотоциклов, чтобы облегчиться, и увидели мертвого человека. Он лежал, уткнувшись лицом в выбоину, наполненную дождем, раскинув руки и стиснув пальцами мокрую жухлую траву.
Через полчаса о происшествии доложили в комендатуру, а затем в полицию и Главное управление СС, – на убитом была эсэсовская форма и документы, подтверждающие его принадлежность к ведомству Кальтенбруннера.
В управлении СС выразили недовольство тем, что труп отправлен в полицию. Какой-то гауптштурмфюрер отчитал дежурного по комендатуре за слишком высокую оперативность, назвал патрульных олухами.
– Неужели вы до сих пор не знаете, что мертвых оставляют на месте преступления, чтобы зафиксировать обстановку и снять следы? Черт знает что такое!
Дежурный извинился и сказал, что примет замечания к сведению и исполнению.
Через какие-нибудь полчаса гауптштурмфюрер Ольшер примчался в полицию и потребовал, чтобы ему показали труп.
Убитый валялся на цементном полу, хотя по званию ему следовало лежать хотя бы на скамейке, – все-таки офицер СС.
– Обыскивали? – спросил унтерштурмфюрер.
– Да, еще там, в лесу… патрульные, – ответил инспектор и подал Ольшеру удостоверение.
– Еще!
– Больше нет… Вернее, не было, – поправился инспектор. – Удостоверение передал старший по наряду.
– Я обыщу сам. – Гауптштурмфюрер опустился на колени и стал расстегивать на мертвеце китель. Делал он это с лихорадочным нетерпением, почти вырывал из петель пуговицы и отпахивал мокрые полы. – Помогите снять мундир!
Инспектор без охоты, с откровенной брезгливостью дотронулся до мертвого и сейчас же отстранил
