ты! – возражал Лямка. – Был сукин сын и до гробовой будешь.
Василий разбудил Яхонтова и вынул из кобуры маузер.
Скрипнула дверь, и слегка вздрогнули стены зимовья. В избушку вошел весь в снегу Исус.
– Малэнько холодно, – сказал он сильно заплетающимся языком. – Малэнько топить будем.
Наклоняясь за дровами, Исус потерял равновесие и ткнулся головой в печную трубу. Печь с грохотом слетела с высокой каменной плиты, рассыпая по зимовью клубы искр. Изба наполнилась едким дымом.
Василий с Яхонтовым выскочили на двор, увлекая за собой старика и Ахтилку. Ворвавшись в открытую дверь, ветер подхватил с пола огонь и рассыпал его по высохшим пазам.
– Эка напасть случилась… Спужался, аж ноги дрожат. Борони бог! – кричал Лямка.
А когда отъехали несколько саженей, вслед послышался отчаянный, угрожающий крик Емельяна:
– У-у, ломай вас, сволочей! Ироды!
Губернский город нельзя было узнать. Улицы, базары и магазины теперь кипели торговой деловой жизнью. На углах кварталов китайцы, раскинув ларьки и просто коробки, наперебой зазывали покупателей.
Семейные в балаганах кормили русских жен репой и жареной печенкой. И тут же извозчики, помахивая кнутами, охорашивали запыленные, только что извлеченные из подвалов и сеновалов экипажи.
Василию показалось все это странным. Уезжая на прииски, он оставил город в звуках военных барабанов, оркестров духовой музыки, с толпами, марширующими на воскресники, собрания и митинги. А теперь вот даже красноармейцы по тротуарам большой улицы и по барахолке шляются с накрашенными нарядными женщинами.
– Распустилась крупа! – выругался он вслух.
Злобное удивление вызывали толстые туши нэпманов и их жен.
– И откуда, скажи, появились эти налимы? – бурчал он. – Раньше нарочно не увидишь их… Неужели за это время так отожрались? Ну, скажи, как же скоро они повылазили из своих нор. Вот свинская порода!
Яхонтов рассеянно улыбался и, будто не слушая его, изучал витрины больших магазинов.
Они шли на заседание в трест, где Яхонтов должен был сделать доклад о плане эксплуатации приисков.
Обросший, в оленьей дохе и унтах, он чувствовал себя плохо среди важных инженеров. А они с достоинством и едва уловимой насмешкой щупали приискателей глазами.
Управляющий, высокий и очень худощавый человек в пенсне на искривленном тонком носу, был уже на своем месте. Вокруг него на кушетках, сохраняя важность, разместились трестовские дельцы-инженеры. На некоторых из них были форменные тужурки.
Яхонтов с Василием присели на стулья у порога. К ним подошел представитель губкома, небольшой человек с черными бакенбардами, в военной форме и больших полуболотных сапогах. Это был Рувимович.
Управляющий поднял голову от бумаг, отчего слегка колыхнулся у него на затылке жидкий клок волос, и все лица повернулись к столу.
