за стол.
Перед майором действительно сидел посетитель. Неопрятный дяденька в перекошенных очках и с зачесанными на лысину жиденькими волосенками. Что образование дяденька имел чисто гуманитарное, в глаза бросалось сразу. И почему капитан назвал его стоговским «собратом», тоже было в общем понятно. Срываясь на фальцет, посетитель рассказывал майору что-то такое, чего тому совсем не хотелось слушать.
– Знаменитые пушкинские слова насчет того, что до Петра на землях будущего Петербурга имелись лишь болота да «приют убого чухонца», хорошо отражают состояние науки того времени. Но наука не стоит на месте. Раскопки давным-давно продемонстрировали, что место, на котором стоит наш с вами город, было обжито за сотни лет до основания Петербурга. По берегам Невы стояли и шведские городки, и русские деревеньки. Специалисты, между прочим, утверждают, что даже знаменитый Летний сад вовсе не был основан Петром: самодержец просто конфисковал уже вполне готовый садик одного шведского офицера, который увлекался садоводством, и объявил его своей летней резиденцией.
Очкарик хихикал и пытался заглянуть майору в глаза, а тот лишь хмурился. С утра пораньше на слух воспринимать трели насчет Пушкина и шведских садоводов было ему нелегко. Вид у майора был помятый. И еще опухший. И еще немного не выспавшийся. Если сказать одной фразой, выглядел майор хреново. Опознать на его небритом лице следы похмелья смог бы даже ребенок… ну, если бы это был смышленый ребенок.
Стогов вытащил из кармана сигареты и присмотрелся к начальнику повнимательнее. За все время, что они работали вместе, видеть его в столь разобранном состоянии Стогову еще не доводилось.
– И это заселение берегов Невы началось очень давно. Просто очень-очень давно. Я думаю, офицер, что даже вам прекрасно известно: некогда именно в устье Невы начинался знаменитый путь «из варяг в греки», и тысячу лет назад мимо того самого места, где сегодня мы с вами сидим, проплывали драккары воинственных скандинавских вождей. И, между прочим, согласно норвежской «Саге о Трюглингах» именно где-то в устье Невы располагалось знаменитое по всей Балтике языческое святилище. Датский хронист Саксон Грамматик, видевший святилище собственными глазами, утверждает, что это было что-то фантастическое.
Очкарик с ловкостью фокусника выхватил из-под стола портфель, достал из него толстенную книгу и заявил, что прочтет майору небольшой кусочек:
– Вы слушаете? Саксон пишет: «Там, на берегах реки Нево есть укрепление, которое мы, даны, называем Редегост, а местные племена именуют его каждое по-своему. Оно стоит на островке при пересечении трех рек, и внутрь города ведет трое ворот. Двое из трех ворот служат для прохода, а третьи, самые большие, смотрят на запад, где нет ничего, кроме сурового моря. Древняя легенда утверждает, что накануне больших бед жителям города каждый раз является один и тот же знак. Если их земле начинает угрожать беда или вражеское нападение, то из моря выходит гигантский вепрь с белыми, словно морская пена, клыками. На глазах у всех он выбирается на берег и катается в грязи, пока не перемажется весь, а жители потом
