с самогончиком, и я вышел покурить на его крылечко. Дело было летом. К Петровичу я пошел в форме и по сему на крылечке стоял, имея внешний вид, отличающийся от картинок в уставах, а именно: в тапочках на босу ногу, в гимнастерке, застегнутой только на пузе, и с галстуком, зацепленным за погон, разумеется, без фуражки. А тут мимо дома Петровича решил прошествовать местный патруль из этой «ссыльной» дивизии. Патруль вроде был солдатский, бо возглавлял его капитан, и еще пара солдат сзади плелись. Да ссыльные к нам вообще не цеплялись. Определялось, кто есть кто, очень просто – у нас петлицы были черные, а у них красные. Ну вот, идет этот патруль. Капитан дипломатично в другую сторону отвернулся (не думаю, что ему мой вид был омерзителен), а вот солдатики его решили выпендриться. Проходя мимо, усмехнулись и отдали мне честь, уж не знаю, что мне больше не понравилось: усмешка или честь, но меня реально переклинило. Я как заору: «Капитан!!! Почему ваши солдаты устава не знают? За сколько шагов надо на строевой шаг перейти при отдании чести? Товарищи солдаты, вернитесь и отдайте честь по уставу». Капитан обернулся и посмотрел на меня с какой-то грустью в глазах. Наверное подумал: «Ну его на фиг, лейтенантишку этого. Сам ведь не лучше бывал», – и поэтому решил со мной не связываться. А солдаты вернулись, за пять шагов перешли на строевой шаг и отдали мне честь по уставу, уже не улыбаясь.
Второй патруль, который до меня причепался, был офицерским в славном городе Хмельницком. Это был майор и двое, кажется, курсантиков. Я отдал им честь, а майор в ответ выдал: «Товарищ лейтенант, почему курите на ходу?» Я за словом в карман не полез: «Товарищ майор, я устав тоже читал. Там сказано, что военнослужащий должен воздерживаться от курения и еды на ходу. Я воздерживался сколько мог, больше не могу». Видать, у майора было хорошее настроение, потому что он улыбнулся и махнул мне рукой: дескать, иди дальше и кури пока, лейтенант.
Третья встреча с патрулем была самая короткая и неприятная для меня. Только я сошел с поезда на платформу Киевского вокзала, прибыв в законный отпуск, так сразу же на этой платформе нарисовался патруль. Эти шаркуны паркетные завели меня в нерабочий вестибюль метро Киевская, отобрали отпускной билет и отправили стричься. Видите ли, для Ярмолинец у меня прическа была нормальной, а для Москвы ненормальной. Постригшись, я опять нашел этих козлов, которые мне еще в билет отпускной написали, что я имел неопрятный внешний вид. Мне, собственно, на эту надпись было хрен ложить, а для кадровых офицеров таковое оченно не приветствовалось.
Старший машины
В армии есть такая, тоже не иначе как почетная, обязанность: старший машины. Есть у нее, наверное, какие-то пересечения по функционалу с гражданским экспедитором. Старшим машины может быть исключительно офицер или прапорщик. Основное предназначение «старшего машины», как я понимаю, чтобы солдат не заехал куда-нибудь не туда, не слил бензин, не взял халтурку или, того хуже, не выдал тайны тайной, как мальчиш-плохиш.
Так как
