на лице недоумение и, прищурив один глаз, поинтересовался:
– От какого Саврасова?
«Начинается… – подумал я. – Начинается экзамен на разведчика».
– От того инженера Саврасова, к которому вы послали Брызгалова, – пояснил я.
Гюберт продолжал курить, смотрел на меня с непроницаемым лицом и после новой, долгой паузы спросил:
– Вы знаете Саврасова?
– Да.
– Брызгалова?
– Тоже.
– Кого же вы узнали раньше? – и я почувствовал режущий взгляд его глаз.
– Брызгалова. Он послал меня к Саврасову.
– Когда вы появились на нашей стороне?
– Вчера на рассвете.
– Каким путем?
– Отсиделся в деревенском погребе и перешел передовую по паролю: «Ахтунг, панцер! Гауптман Гюберт!»
– С приключениями?
– Без приключений.
Гюберт ставил вопросы резко, точно командовал. Я старался отвечать на них возможно быстрее и лаконичнее.
– Вас допрашивали?
– Да. Со мной говорил офицер на передовой, владеющий русским языком.
Гюберт сдвинул брови и отдал распоряжение моему провожатому:
– Полный туалет, новую экипировку, накормить – и ко мне…
Это он сказал по-немецки.
– Пойдемте, – пригласил меня провожатый.
– Беседу продолжим, – предупредил Гюберт.
«Кажется, не поверил ни одному моему слову, – подумал я. – Самое страшное впереди».
Но хорошо, что дана передышка. Любая передышка давала мне возможность подумать, взвесить вопросы, сопоставить их, попытаться уловить их общую тенденцию. Что ж, скрестим шпаги, поборемся. Хотя… эта же передышка продолжала держать меня в крайнем напряжении.
Мой провожатый отвел меня в домашнюю баньку, где я отлично помылся. Затем я облачился в чистое трикотажное белье, надел подобранный по росту синий шевиотовый костюм («Как у Брызгалова», подумал я), получил демисезонное драповое пальто, полдюжины носовых платков, две пары белья, несколько галстуков, кепи, фетровую шляпу и шерстяной шарф. Долго не мог подобрать ботинки – все были велики, но в конце концов подобрал и их.
Меня побрили, подстригли и отвели в столовую. Я с удовольствием позавтракал, уничтожил добрый кусок ветчины, порцию горохового супа с сосисками и запил все кружкой сносного кофе.
После завтрака тот же провожатый сразу отвел меня к Гюберту. На этот раз хлипкий человечек ограничился тем, что ввел меня в комнату, и тут же ретировался.
Мы остались с глазу на глаз.
И вот тут, кажется, начался настоящий разговор.
Гюберт усадил меня против себя и спросил:
– Ваша настоящая фамилия?
– Хомяков.
– Расскажите подробно, как вы перешли линию фронта?
Я подробно рассказал.
– Что
