на странные обстоятельства, предшествовавшие его появлению среди партизан, он за трехмесячное пребывание в отряде показал себя бесстрашным и опытным подрывником.
Багров стоял перед командиром отряда навытяжку, как и полагается бывалому солдату. Разговор с Зарубиным был очень короткий.
– Задачу знаете?
– Так точно.
– Не сорвете дело?
– Никак нет.
– Действуйте. Желаю успеха.
Багров козырнул и, повернувшись через левое плечо, тяжело побежал по снегу.
Группе, которую возглавлял Багров, как и группе Селифонова, предстояло разобрать железнодорожное полотно. Одна из этих групп выдвинулась на север, другая на юг. Обе группы должны были приступить к работе лишь после того, как услышат четыре свистка паровоза – сигнал, что эшелон вошел в зону операции. На языке партизан это называлось «блокировкой» и предпринималось с определенной целью. На ближайших разъездах, справа и слева, немцы держали под парами бронепоезда. Надо было перед нападением на состав разобрать путь с двух сторон и этим самым лишить возможности фашистские бронепоезда оказать помощь охране эшелона.
Отправив обе группы, Зарубин посмотрел на часы: время приближалось к двум.
Партизаны лежали вповалку вокруг костров. Одни спали, другие бодрствовали, тихо беседуя о чем-то.
– Давайте и мы погреемся, – сказал Зарубин.
Вместе с Добрыниным, Костровым, Рузметовым он устроился у ближайшего костра. Партизаны подали им котелки с кипятком.
– Георгий Владимирович, – обратился Зарубин к Кострову, – а где Дымников? Что-то я его не вижу.
Костров посмотрел по сторонам.
– Спит, – ответил за него Рузметов и показал рукой. – Вон…
– Это хорошо, – сказал Зарубин, – ему досталось больше всех. Пусть хорошенько отдохнет.
Сергей Дымников спал, свернувшись калачиком, спиной к огню. Кто-то из друзей накрыл его плащ-палаткой. Он и в самом деле устал больше всех, так как шел впереди отряда, по бездорожью, глубоким, доходившим до колен снегом.
– Крепкий парень, – заметил Зарубин, беря обеими руками котелок с кипятком.
– Парень замечательный, – подтвердил Добрынин. – На отца похож. Тот, говорят, тоже был такой же горячий, неугомонный.
– Посмотрим, что день грядущий нам готовит… – сказал Зарубин. – Пока что нам везло.
– Повезет и сегодня, – отозвался Добрынин. – Нам должно обязательно везти. На то мы и партизаны.
Он выплеснул недопитый кипяток, отставил котелок и прилег, вытянув ноги к костру.
По обе стороны от него примостились Зарубин и Рузметов.
Не лег лишь Костров. Обхватив руками колени, он сосредоточенно смотрел на горящие поленья. Уж сколько времени он находится в отряде, и, кажется, пора бы привыкнуть к лишениям, а он все никак не может. Вот, например, сколько раз он пытался в походе, на привале, как другие, лечь у костра и уснуть. Спят же люди! Но у него ничего не получалось. Сон не шел. И
