чужой подписи может привести к конфликту с Уголовным Кодексом.
Наставлениям юристов Богословский не внял, подписи подделывать не перестал, а друзей и недругов разыгрывал ещё более дерзко и изощрённо. Хотя формально к розыгрышам не имел ни малейшего отношения – всё делал от имени официальных инстанций.
Идём дальше…
Звонит как-то Богословский актёру Царёву от имени министра морского флота – просит разрешения назвать его именем океанский лайнер. Но одно условие – согласие парткома театра. На следующий день перезванивает, извиняется, говорит, что Политбюро ЦК решило присвоить лайнеру имя героя революции, но есть пароход поменьше. Актёр вновь идёт в партком…
Так, снижая тоннаж и значимость судна, в конце концов, предложил дать имя Царёва какому-то катерочку-дерьмовозу…
Когда курсанты перестали смеяться, Козлов невозмутимо продолжил:
– Или вот еще пример богословского розыгрыша…
У писателя Виталия Губарева была манера позвонить и объявить, что вечером придёт в гости. Не спрашивая, ждут ли его, свободен ли хозяин. Очередной его визит Богословский встретил во всеоружии: заехал в Радиокомитет к Юрию Левитану и упросил его наговорить текст. Полну горницу гостей созвал на вечер. Губарев не заставил себя ждать – тут как тут. Сидят, выпивают… Композитор сделал вид, что включил радиоприёмник, на самом деле – магнитофон. Неповторимый голос Левитана:
«…в области драматургии присудить: Лавренёву Борису Андреевичу – Сталинскую премию третьей степени… Губареву Виталию Георгиевичу за пьесу «Павлик Морозов» – Сталинскую премию третьей степени…»
Шум, гам, поздравления…
Счастливый Губарев мчится, ног под собой не чуя, в магазин за шампанским, фруктами. Пир разгорается с удвоенной силой… Кто-то предлагает послушать «Последние известия» целиком. У Богословского припасена ещё одна запись. Вновь Левитан перечисляет фамилии награждённых и заканчивает выступление словами:
«Губареву Виталию Георгиевичу за пьесу “Павлик Морозов» – них!..”
Когда смех стих, Козлов невозмутимо продолжил:
– Никита Владимирович был неистощим на розыгрыши… И вы это сполна оцените, когда узнаете ещё об одном…
В начале 1970-х актер Станислав Садальский, персонаж тщеславный и предприимчивый, перебравшись из Ярославля в Москву, прилагал неимоверные усилия, чтобы пролезть в элитный клуб мэтров кино, да и вообще, стать своим в столичной творческой тусовке. Походя хлопнуть пониже спины какого-нибудь мартинсона или жарова, а потом об этом растрезвонить на весь свет – смотрите, какой я крутой! – это было в духе Садальского.
В попытках проникнуть в круг избранных и стать запанибрата со звездами экрана ему помогала актриса Римма Маркова. Будучи значительно старше, она патронировала Садальскому, как родному сыну, и, надо отдать ей должное, стала той ракетой-носителем, что вывела его на московскую
