вынула из глиняного холодильника темный кувшин, расписанный белыми лилиями, и, наполнив вином кубок, подала его гостю.
– Хиосское, из Греции, – пояснила она. И добавила с ироничной улыбкой. – Я знаю, ты предпочитаешь пить вино по-скифски, не разбавляя водой.
Соблюдая ритуал, Катилина поднялся и с легким поклоном принял кубок из рук хозяйки.
– В твоем доме нельзя иначе, – ответил он. – Здесь столько воды, что просто грех наливать ее еще и в вино. А ты не выпьешь со мной? Или твой древний род свято блюдет законы Ромула? Помнишь, как там сказано про женщин? «Суду сородичей подлежит прелюбодеяние и питие вина, если на нем поймают».
– Вот именно – «если поймают», – засмеялась Семпрония и, налив себе немного вина, разбавила его теплой воды.
– Да пошлют тебе боги вечную молодость, удивительная женщина! – сказал с чувством Катилина, глядя неотрывно в серые бездонные глаза Семпронии, и залпом осушил кубок с прохладным ароматным напитком.
Семпрония, как всегда, эффектная, грациозная, выглядела гораздо моложе своих лет. Сегодня она была без повязки, поддерживающей грудь, но от этого ее бюст еще выразительней вырисовывался под легкой туникой. От розовой туники исходил резкий, но приятный, волнующий запах совсем свежей, не стиранной ни разу ткани, – его не могли забить даже благовония, которыми изобильно пользовалась красавица.
– А где твой сын? – спросил Катилина.
– Децим Альбин? Он, как всегда, с Юлием Цезарем. Альбин его просто обожает. Они сегодня уехали компанией куда-то к морю… Бери фрукты, Луций. Они из твоей любимой Африки.
– Ты хочешь, чтобы они застряли у меня в горле? – усмехнулся Катилина.
– Да, кстати, чем ты так досадил африканцам, что они прислали сюда своих жалобщиков?
– И до тебя дошло? Откуда я знаю, что ими двигало. Если бы я воровал, как все, то, наверное, не было бы никаких жалоб. Но поскольку я попытался там кое-кого приструнить, им это, естественно, не понравилось. Не успел я вернуться в Рим, как сюда примчалась бойкая свора мерзавцев с жалобой на то, что я их якобы притеснял и тиранил. Ты же знаешь, что я в этом году решил выставить свою кандидатуру на консульских выборы, так что вполне возможно, что кто-то пожелал таким образом отстранить меня от участия в них.
– Я слышала, – сказала Семпрония, – сам Цицерон выразил готовность выступить в качестве твоего защитника в суде.
Она отщипнула ягоду от кисти винограда и, переменив позу, облокотилась о ручку кресла, отчего край ее туники приподнялся, давая возможность лицезреть красивый изгиб ноги, оплетенной кожаными завязками сандалии.
– Это-то меня как раз и настораживает, – сказал Катилина. – После истории с сестрой его жены Теренции, – а он у нее, как ты знаешь, под пятой ходит, – он должен был бы чураться меня.
– Кстати, дело прошлое, уж признайся откровенно: ты действительно
