дальних вотчин. Земледельцев на многие месяцы отрывали от полей, заставляя рыть каналы, рубить старые и сажать новые деревья, чистить луга, подготавливая площадки для будущих построек. В усадьбу тысячами привозились взрослые деревья и кустарники, поэтому аллеи появлялись в течение нескольких дней.
Пётр Борисович не спешил тратить свое богатство, к тому времени составлявшее более миллиона рублей золотом и недвижимостью. Значительная часть расходов возлагалась на крестьян. Так, в 1765 году из соседнего Вешнякова на работы в Кусково были привлечены 90 человек из 405, то есть около четверти хозяйства на все лето осталось без тяглых – работоспособных мужчин в возрасте 17–65 лет. Строители трудились весь световой день, уходя на ночлег в деревню. Снабжать рабочих деньгами, провизией и одеждой обязывали односельчан, с которых, кроме того, регулярно собирали налоги в случае «непредвиденных трат». К таким тратам, в частности, относилось приобретение мрамора, картин, ковров, хрустальных люстр, мебели и бронзовых канделябров.
После завершения работ интерьеры дворца преобразились в тщательно продуманный и мастерски исполненный ансамбль. При отделке парадных залов использовались дорогие материалы: бронза, шелк, ковры. Однако гораздо чаще применялась тисненая проклеенная бумага, которую затем красили или золотили, что было намного быстрее и дешевле. В этой технике отделаны Малиновая гостиная, Столовая, Танцевальный зал.
Пётр Борисович не только отдавал строительству кусковского дворца значительную часть своих доходов, но и посвятил ему большую часть сознательной жизни. Ни один чертеж или план не мог быть воплощен без одобрения графа. Каждый замысел реализовался только после долгого обсуждения с хозяином. Рукой Шереметева написаны подробные замечания к проектам. Результатом его требований, порой состоявших из десятков пунктов, являлись следующие выводы: «Вот мое мнение об этом строении, а ежели что лучшее, рассудите с архитектором и дайте мне знать». Иногда управителю предоставлялось право окончательного решения, но совет графа неизменно принимался как приказание: «О плафоне сами рассудите, писаный или штукатурный, а мне кажется, штукатурный пристойней».
Готовое имение вызывало восторг и удивление современников. Шереметев добился желаемого и, «не слишком поиздержавшись», воздвигнул колоссальный дворцовый комплекс, где проводились столь же грандиозные торжества. Из письма управителя Никиты Александрова известно, что «для увеселения зрителей были три театра, в доме обед, ужин, бал; сад за прудом, каскад, остров, яхта, шлюпки были иллюминированы, и повеселились до пяти утра, и такое множество народа – надо думать, до 30 000 или более. Одних карет по счету было 2800, опричь прочих повозок. В Москве лошадей недоставало: за четверку платили по 25 рублей».
При сравнении планов старых хором и нового дворца заметно совпадение как отдельных частей, так и общей конструкции здания. Конторочки увеселительного дома целиком
