обвинить короля в извращенности нравов. В то же время секретарь Генриха III, Жюль Гассо, решительно отверг все подобные постыдные заявления. Клод Антон так писал в ответ на обвинения короля в гомосексуализме и тирании: «Я искренне верю, что он не виновен ни в том, ни в другом, но является хорошим католиком и христианином». А Брантом, прекрасно знавший нравы, царившие в Лувре, напрочь отказался верить памфлету против герцога д’Эпернона, говоря: «Авторы слишком увлекаются страстью обвинения, но не всегда надо верить тому, что говорится и пишется из злословия». Сохранилась довольно обширная переписка короля с его миньонами; опубликованы глубоко личные послания д’О, Сен-Люка и Сен-Сюльписа. Там нет ни слова, содержащего даже намек на двусмысленность, или чего-либо, что служило бы поводом для подозрения.
Но Генрих сам давал своим врагам оружие, которое затем было направлено против него. Он был до крайности расточителен и тем более не жалел средств, когда речь шла о его друзьях. Король знал за собой такой недостаток и писал Виллеруа в записке, датированной 1579 годом: «Мы хорошо знаем себя. То, что я люблю, я превращаю в крайность». Король любил повторять: «Принц – скряга, если у него карманы не будут постоянно пусты».
Однажды Бенуаз, который никогда не был королевским фаворитом, секретарь, забыл свою папку на столе кабинета короля в Лувре. Король открыл ее и обнаружил бумагу, на которой рукой Бенуаза было написано: «Казначей моих сбережений». Генрих III, не долго думая, подписал ниже: «Вы выплатите господину Бенуазу сумму в 1000 экю». Бенуаз, вспомнив о своих бумагах, вернулся и начал горячо благодарить Его Величество, после чего король увеличил сумму до десяти тысяч экю.
Что же касается миньонов, то Этьен Паскье писал в 1589 году: «Он чрезмерно любил своих фаворитов, сам не зная за что».
Возможно, подобная черта досталась королю в наследство от отца. Генрих II настолько любил своего коннетабля Монморанси, что повелел, чтобы после кончины их сердца положили в одном памятнике, созданном Жерменом Пилоном, где эта урна с двумя сердцами поддерживалась тремя грациями. Никому и в голову не пришло упрекнуть Генриха II в такой крепкой мужской дружбе. Надо сказать, что шедевр Лувра «Три грации» является ранней работой Пилона. Три добродетели возвышаются на пьедестале треугольной формы, поддерживая золоченую урну. Фигуры граций исполнены изысканности, а их немного удлиненные пропорции соответствуют школе Рафаэля и искусству Фонтенбло; в духе школы Фонтенбло переработаны и римские драпировки. Фигуры – воплощение гармонии; их отличает свободная грация движений и особая тонкость исполнения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона,
