одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся.
День 5. Я составил список под названием «Пять самых невероятных правил из Библии». В этом году я планирую всерьез взяться за все, но для начала выбираю не требующее ни насилия, ни паломничества. А именно запрет на ношение одежды из разнородных нитей. Мне показалось, это настолько странный запрет, что, наверное, никто в Америке не пытается ему следовать. Конечно, я ошибался.
Мой друг Эдди Портной, преподаватель истории в Нью-Йоркской еврейской теологической семинарии, сказал, что недавно в районе Вашингтон-Хайтс ему попалась листовка, рекламирующая услуги по определению «шатнеза». Это слово в переводе с иврита означает «смешанные нити». Контролер придет к вам домой и проверит рубашки, брюки, свитера и костюмы на наличие скрытых смешанных волокон.
Итак, я набираю телефонный номер и договариваюсь о встрече с человеком по фамилии Берковиц. Он прибывает точно в срок. У него седая борода по грудь, большие очки и черный галстук, заправленный в брюки, которые натянуты на добрые десять сантиметров над пупком. Ермолка сидит на нем немного набекрень.
Берковиц со щелчком открывает черный чемодан на колесиках American Tourister[21]. Внутри оборудование: микроскоп, странный контейнер с выцветшей этикеткой «Овощные хлопья» и разнообразные инструменты, похожие на мутировавший мамин набор для шитья. Берковиц напоминает мне ортодоксального криминалиста. Божий детектив на ниве гардероба.
Он излагает мне азы. Шатнез – это не любые смешанные нити. Смесь хлопка с полиэстером и спандекса с лайкрой вполне допустимы. Проблема только с комбинацией шерсти и льна. Это запретное сочетание, согласно Второзаконию 22:11 (единственный стих в Библии о смешении нитей, кроме уже упомянутого).
– Как вы определяете шатнез? – спрашиваю я.
– Ну, этикеткам на одежде нельзя доверять, – объясняет Берковиц. – Приходится смотреть самому. Под микроскопом разные нити выглядят по-разному.
Он рисует мне диаграмму. Лен похож на кусок бамбука. Волокна шерсти будто состоят из чашечек, поставленных одна в другую. Хлопок напоминает свившиеся ленты серпантина. А полиэстер гладкий, как солома.
Я выношу стопку свитеров, и он принимается за работу. Срезает с черного пуловера пару ниточек и кладет их под микроскоп.
– Посмотрим, сможете ли вы опознать их, – говорит он.
Я щурясь смотрю в окуляр.
– Это полиэстер.
– Нет. Видите чашечки? Это шерсть.
Берковиц добр и любезен, но явно измотан. А я только ухудшаю дело.
Он делает пометки на листе, похожем на страницу из больничной карты. И говорит, что свитер кошерный. И следующий, который я приношу, тоже.
– Смотрите, – говорит он, кивая на микроскоп.
– Шерсть? – спрашиваю я.
– Нет. Хлопок.
Проклятье!
По утверждению фирмы-производителя (основана в 1932 году) – самые надежные чемоданы в мире.
