лишить сына наследства? Только ли заботой о государстве, об общем благе, о чем они с таким жаром рассуждали в молодости.
Что теперь более всего заботит друзей? Добродетельный образ жизни или страх, что при Коммоде тот отставит их от управления сенатом?
Припомнились друзья – их лица поплыли перед умственным взором. Цинна Катул, руководитель сената в его отсутствие, груб и неуклюж. Квинтилий всегда подпевал ему, даже в детстве, как, впрочем, и учивший Марка латинской риторике старик Марк Корнелий Фронтон. Старик умница, оратор, однако страдает неумеренным подобострастием, Герод Аттик – гордыней. Квинт Юний Рустик отличался скоропалительностью в решениях и превосходящей все пределы жестокостью. Все друзья детства, соратники, учителя. Участники «заговора разумных», как во хмелю они иногда именовали себя. Последователи Зенона, Хрисиппа, Диогена, Эпиктета. Приверженцы знания, утверждавшие, что жить по природе – значит жить добродетельно.
Марк задумался – неужели постыдное в душах обладает большей силой, чем разум? Только не осуждать, пристыдил себя Марк! Если тревожит что-нибудь, вторгающееся извне, – не спеши, оглядись, постарайся узнать что-нибудь новенькое, полезное. Остерегайся и другой крайности – ведь глупец и тот, кто до изнеможения заполнил жизнь суетой и деяниями, а цели, куда направить устремление, не имеет. Брось вертеться волчком. Всегда помни о том, какова природа целого и какова моя и как они согласуются, а еще что нет никого, кто запрещал бы тебе и делать, и говорить сообразно природе, частью которой являешься.
Марк вздохнул – складно получается, убедительно.
Но почему же сердце сжала неуместная, неразумная скорбь. Сколько он помнит себя, эта постыдная страсть всегда была поблизости.
С того самого момент, когда он ощутил, будто оказался в лодке…
Поплыл по жизни…
Марк Аврелий закинул руки за голову, задумался, когда же он в первый раз осознал, что уже в лодке?
Точно, это случилось утром. Он запомнил запах материнского молока и много-много света. В полгода он уже различал формы предметов, лица родных, игрушки. Или начал догадываться, что различает? Отец запечатлелся в памяти отчетливо, тот умер, когда сыну исполнилось девять лет. От него ему достались скромность и мужество. И отсвет славы…
На этом глаза смежились, однако до конца провалиться в сон не сумел, так и затерялся в полудреме, когда чувствуешь, что в постели, что ворочаешься, а умственному взору мерещится нечто отрывисто-давнее, родное, незабываемое…
Накатило видение – изображенный на мозаике Александр Македонский поражает врагов копьем. Персы бегут, напор греков неодолим, Дарий вскинул руки, взывает к небесам. Эта знаменитая картина была выложена на вилле Тибур, расположенной в окрестностях Рима по Валериевой дороге.
Сколько ему тогда было лет? Чуть больше шести. Марк накрепко запомнил тот день, когда ему впервые довелось побывать
