пакетов. В некоторых из них лежало по две одинаковых вещи. Это значит, вторая шмотка предназначается Мотьке.
Зазвонил телефон.
– Ася, тебя! – крикнула Липочка.
– Алло!
– Ася, добрый вечер, это Митя.
– А, привет!
– Ася, я хочу извиниться, я тебя уговаривал вечером выйти, а сам не пришел, но так получилось. Извини. Мне сказали, что ты приходила.
– Интересно! Откуда такая информация? У тебя что, осведомители на сквере свои, да?
– Можно считать, и так. Кстати, Ася, я тут на досуге поразмыслил о том, что ты мне рассказала. По-моему, это интересно, и я хотел бы присоединиться к вашему расследованию. Ты не возражаешь?
– Я-то не возражаю, но надо сперва посоветоваться с Матильдой. Если она согласится, тогда пожалуйста.
– И когда же Матильда вынесет свой вердикт?
– Завтра днем.
– Тогда ты мне сразу позвони.
– Обязательно!
– Ну пока!
– Пока!
С ума сойти! Еще сегодня утром я и мечтать не смела о таких отношениях с Митей! А теперь он мне звонит и сам напрашивается в компанию! Здорово!
Скоро пришла мама, и опять поднялся шум и гам. Опять все сидели за столом, дедушка шумно рассказывал о своих гастролях в Америке.
– Вообразите себе – идет концерт в Питсбурге, город большой, промышленный, богатый. Отличный зал, концерт, чувствую, удачный, слушают великолепно. Дело движется к концу первого отделения. Вдруг откуда ни возьмись после очередного номера на сцену взбегает какая-то дама с букетом, скажем прямо, далеко не первой свежести дама, и бросается ко мне, я вежливо улыбаюсь, и тут вдруг она обо что-то спотыкается и во весь рост плюхается буквально к моим ногам. Мой аккомпаниатор чуть не падает со стула от смеха. А я, как джентльмен, поднимаю упавшую даму, которая, едва поднявшись, повисает у меня на шее и ревмя ревет при этом. Публика валяется от хохота, аккомпаниатор рыдает, а мне что прикажете делать? У меня у самого все внутри дрожит от смеха, но я должен держать марку – осторожно, с сочувственным выражением лица, пытаюсь отцепить от себя даму, но не тут-то было – она держит меня мертвой хваткой. Концерт на грани срыва! Тут из-за кулис выскакивают два дюжих молодца из администрации и хватают мою даму под белы руки. Но куда там! В зале уже стон стоит. Я думаю, может, мне вот так, с дамой на шее, уйти за кулисы, но понимаю, что публика тогда просто умрет со смеху. Вот и стою как пень. И вдруг меня осенило. Я обнял даму и поцеловал в губы. Было довольно противно, но искусство требует жертв. И это был правильный ход. Дама обмякла в моих объятиях, и молодцы тут же ее уволокли. Грянул гром аплодисментов! Оно, конечно, хорошо, но продолжать концерт при таком настроении зала просто немыслимо. Пришлось мне на моем неважном английском сказать, что ввиду происшедшего антракт объявляется раньше времени, однако все, что заявлено в программе, будет исполнено. Ко второму отделению публика успокоилась, и концерт прошел на ура.
– Да, чего только не бывает с вашим братом-артистом, – сказал Михаил Михайлович, старый дедушкин друг, врач-офтальмолог.
