так скажи, какого черта мы тут стоим?
– Ты бы у Гудовича спросил. Либо у Антона, им видней.
– Придет время – и спрошу! У меня в полку недобрый шепоток идет…
– Шептунам глотку заткни, нечего с ними церемониться, – сквозь зубы процедил Чернышев. – Наше дело полковничье: приказано стоять – и стой. А скажут выступать – и двинемся. А что там казаки языки чешут, плюнь на это.
Площадь кипела от людей, пришедших на торг. Белоснежные чалмы и цветные халаты бухарцев и хивинцев, яркие одежды персидских купцов, суконные солдатские мундиры, свитки казаков пестрели на ярком весеннем солнце.
В оружейном ряду краснобородый хозяин-перс потянул Великого за кунтуш:
– Эгей, пан-казак, ходи мой лавка, покупай хоросанький клинок, – купец льстиво улыбался. – В бою сабля друг будет!
– В каком бою? – насторожился Великий.
– Э, в каком? Все знают – в нашу землю казак ходить хочет, – усмехнулся купец, но в глазах его была злость. – Покупай – дешево отдам.
– Кто это, купец, тебе наболтал, что мы в ваши земли идти собираемся? – с деланной беспечностью спросил Чернышев. – Болтают черт его знает что.
– Зачем – болтают?! – уже серьезно сказал купец. – Правду говорят. Только знаешь, казак, как наш народ говорит: чтобы меч сразил врага, надо бить сразу. Плохо, когда молва обгоняет воинов.
– Что-то непонятно мне! – поморщился Великий. – Сам ты вроде кызылбашец, а говоришь нам такое…
Чернышев подхватил Великого под руку и потащил из толпы.
– Плохо дело, если весь базар знает, куда мы идти хотим, – вздохнул Чернышев, когда они подошли к дому Сумина.
– Плохо! – согласился Великий.
Поднявшись на высокое каменное крыльцо, полковники прошли к себе.
– Ты вот слушай, что я надумал, – снимая кунтуш, проговорил Чернышев. – Когда подходили мы к Ставропольской крепости, узнал я, что в тех краях мериносовые овцы большую выгоду дают… Так вот – вернемся на Кубань, думаю попробовать это дело. Ударю челом, землю прирежут, хутор выстрою. – Он подошел к окну, встал рядом с Великим, забарабанил по сосновому переплету рамы.
Из окна видно Волгу. Левый пологий берег ее порос лесом. Река вскрылась недавно. Широкая, полноводная, несла она свои воды в море. Изредка одинокими лебедями тянулись отставшие льдины, подходили к берегу, вертелись на месте и, оттолкнувшись, плыли дальше.
– Дурной поход получается! – вздохнул Великий. – Как бабы, на одном месте без толку топчемся… И войско – не войско, а голь перекатная.
Чернышев – смуглолицый, грузный, седеющий красавец, усмехнулся:
– Наше дело – приказы выполнять… – Он огляделся по сторонам и продолжал: – А я тебе скажу одно: верю я старому Антону! Верю! Уж он все так зробыт, что и сам в убытке не будет, и нас не введет… А голотьбу нашу, думаю, нарочно в поход заслали – ее-то кровь дешевая,
