с гвардейским кругом общие интересы, не имеющие отношения к службе.
С кем встречается он на вечеринках Унковского – этого мы пока не знаем. Но одну фамилию назвать все-таки можем, хотя, кажется, нет оснований придавать этому лицу значение в смысле общности идейных интересов с Лермонтовым.
В лейб-гвардии Московском полку служит однокашник поэта по московскому университетскому пансиону и по юнкерской школе – острослов и повеса Константин Булгаков[117].
Унковский и Булгаков живут в казармах Московского полка на Фонтанке.
Нельзя не упомянуть здесь сослуживца Унковского – штабс-капитана Московского лейб-гвардии полка Федора Печерина и не обратить внимания на близость его фамилии к фамилии лермонтовского героя, гвардейского офицера Печорина, появляющегося на страницах романа «Княгиня Лиговская» в 1836 году. Правда, чтобы оказаться до конца точным, должен сказать, что в 1836 году Печерин, сослуживец Унковского, прикомандирован к штабу гвардейского корпуса и поселяется на Дворцовой площади в доме штаба[118], где живет вместе с Иваном Вуичем – прототипом Вулича в «Фаталисте». Но о Byиче – речь впереди.
Итак: чиновники и гвардейские офицеры сходятся в одной комнате, спорят, обсуждают общественные и политические проблемы. И естественно возникает предположение, что самый конфликт, положенный в основу «Княгини Лиговской», – конфликт между гвардейским офицером и департаментским чиновником, – родился из этих споров.
Об идейных интересах кружка, группирующегося в 1835 – начале 1837 года вокруг Лермонтова и его друга Раевского, легче всего судить по направлению интересов самого Святослава Раевского.
Еще А. Шан-Гирей сообщал, что его критические замечания были «не без пользы для Мишеля»[119] и что именно через Раевского Лермонтов познакомился с Андреем Краевским, с которым потом был связан по литературной работе, когда стал печататься в «Литературных прибавлениях» и в «Отечественных записках», – Краевский редактировал их.
Покойный профессор Н. Л. Бродский в исследовании, посвященном Раевскому, воссоздал образ высокообразованного и независимого человека, «непокорного начальству», как аттестовал себя сам Раевский, одаренного сотрудника «Литературных прибавлений», интересовавшегося народным творчеством и социально-политическими учениями[120].
В одном из своих писем Лермонтов назвал Раевского «экономо-политическим мечтателем». Н. Л. Бродский высказал предположение, что он был увлечен социальными идеями фурьеристов. Теперь выясняется еще одна грань интересов юриста Раевского: он был страстным поборником идеи законности и жарким почитателем графа Сперанского.
Отыскалась статья С. А. Раевского «Памяти графа Сперанского», которую он написал незадолго до смерти – в 1872 году[121]. В ней говорится, что «несмотря на громадность различия гения, власти и сфер
«Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1836 год», ч. 1, с. 269.
Там же.
А. Шан-Гирей. М.Ю.Лермонтов. – В кн.: Е. Сушкова. Записки, с. 378.
Н. Б р о д с к и й. Святослав Раевский, друг Лермонтова. – «Литературное наследство», т. 45–46, с. 301–322.
С. Р а е в с к и й. Памяти графа Сперанского. – «Московские ведомости», 1872, № 3.
