английским языком в такой мере, что иному студенту лингвистического вуза и за пять лет обучения не удается достигнуть… Вы во многом преуспели… Но вы не думали, что это – лишь эпизод вашей служебной деятельности?.. Нет, я не имею в виду нынешнюю вашу должность… Я имею в виду нечто другое. И в дальнейшем, на оперативной работе, вам придется не раз принимать чужое обличие… Короче! Не вскружила ли вам голову эта беззаботная жизнь за счет граждан страны, которая во многом себе отказывает?
«Хорошо плетет паутину генерал! Психология! Тут он преуспел! Но, с другой стороны, на что рассчитывает Карпов? – пришло в голову Казаченко. – Считает, что “АРАП” сейчас расплачется, упадет на колени и признается, что всё это время вынашивал планы уйти на судне “ПРОРОКА” за кордон? Абсурд! Если Аношин за время работы с инструкторами – бывшими нашими нелегалами – показал высокий класс работы “на репетициях”, то есть во время обучения, то неужели, надумав уйти туда, он сейчас откроется в этом Карпову! Похоже, что генералу важна сейчас первая, непроизвольная, подсознательная реакция испытуемого, для того, чтобы снять собственные гипотетичные сомнения. Сомнения – удел высшего руководства. С этим нельзя не считаться! Посмотрим, какова будет реакция Аношина!»
Капитан милиции Аношин Ганнибал Ганнибалович был краток и прост в своём вынужденном откровении.
– Товарищ генерал…
– Ганнибал Ганнибалович! Нет среди нас генералов, полковников, капитанов… Есть единомышленники. Мы делаем общее дело, так что, попрошу называть меня по имени-отчеству…
– Леонтий Алексеевич, – моментально отреагировал «АРАП», – после того, как товарищ полк… то есть Олег Юрьевич познакомил меня с некоторыми подробностями биографии моих родственников по отцовской линии, у меня в душе всё перевернулось… Знаете, член императорской фамилии по отцу и вдруг милицейские погоны… Я очень долго не мог согласиться с вашим предложением, не устраивать дискуссию по этому вопросу со своей матерью… Но в конце концов поверил вам, что мама действительно не знала, что человек, который ее в себя влюбил, – был сыном императора Чада… Я верю м а м е! Мама для меня – всё. Я отдаю себе отчет в том, насколько внешне я отличаюсь от своего окружения. Но моя мама сделала для меня всё, чтобы я почувствовал себя согражданином! И я им таки стал! Я понимаю, товарищ ге… то есть Леонтий Алексеевич, этот факт не может вас не беспокоить как руководителя операции. Я не буду произносить выспренных слов… Скажу лишь, – я не смогу предать собственную мать… Оставить ее наедине со своей старостью?!.. Никогда!
Казаченко увидел, что на глазах «АРАПА» выступили слезы, как он задумчиво опустил подбородок на грудь. Умолк. Похоже, слезы не ускользнули от Карпова.
Казаченко сделал вывод, что генерал был готов не только к такой реакции «АРАПА».
«Шеф, оказывается, успел просчитать еще несколько вариантов и заготовить свой ответ… Ай да умница!»
– Ганнибал Ганнибалович, мать – это алтарь семейного
