материал репортер запросил 15 000 франков (сумма по тем временам, скажем прямо, сумасшедшая!).
По согласованию с Центром притязания щелкопера были удовлетворены. Реноме будущего императора благодаря резервным средствам резидентуры не пострадало.
Казаченко откинулся в кресле. Закурил.
«Что это? Шантаж, инициированный репортером-делягой, который тонко прочувствовал конъюнктуру и решил в одночасье разбогатеть, продав нам компрматериал на представителя высшей власти Чада? Ну а если допустить, что этот шантаж – составная часть игры, проводимой моими французскими или американскими коллегами? Игры, в которой французика держали за мальчика, подающего мячи? Американцы и французы не могли не заметить возни, которую мы затеяли вокруг принца, так? Так! Допустим, они фабрикуют компрматериал и через щелкопера предлагают его нам. А для того, чтобы определить, насколько мы дорожим отпрыском, назначают баснословную цену выкупа за отказ от публикации подробностей инцидента. Заплатим, значит, дорожим. А если дорожим, значит, делаем на него ставку. И рассматриваем преемника как будущего кремлевского наместника в Чаде. Логично! Значит, история с изувечением в публичном доме – всего лишь заранее просчитанный и подготовленный ход американцев или французов.
Ладно, – примирительно сказал Казаченко, – американцы, французы… Сейчас это не принципиально. Да и вообще, всё это – лишь гипотезы. Как говорят мои коллеги из французских спецслужб, “чтобы приготовить жаркое из кролика, надо, как минимум, иметь кошку”. Был в их распоряжении кролик, или кошка – вот в чем вопрос!..»
Гипотезы в дальнейшем нашли подтверждение в реальных событиях, описанных в деле.
Условия работы нашей резидентуры, действовавшей с позиции советского посольства в Чаде, осложнялось еще и тем обстоятельством, что император в 1955 году никак не мог определиться в выборе союзников за укрепление собственной авторитарной власти.
Амплитуда колебаний шкалы его идеологических ценностей была непредсказуема. Действительно, спустившись с раскачивающихся лиан, где ты прожил большую часть сознательной жизни, поневоле будешь стоять на ногах нетвердо…
Именно это и случилось с императором. Продолжая играть роль послушного французского сателлита (Чад в то время продолжал оставаться колонией Франции), он вместе с тем всё чаще завороженно поглядывал на северо-восток, туда, где находилась Москва.
Одной рукой он направил своего сына-преемника на курсы русского языка при советском посольстве, другой – в полицейскую школу с инструкторами-французами. И если придворная знать блефовала, указывая в посольских анкетах вымышленное происхождение своих детей, то император сделал решительный ход, указав истинное социальное положение своего сына.
Жест повелителя Чада немедленно стал достоянием Центра. Сотрудники КГБ, они же – преподаватели курсов русского языка при посольстве
