двумя руками держит ее за сиськи, я тоже стараюсь схватиться, но не получается, потому что и Клок сует руки, и мы мешаем друг другу. Тогда я задираю ей платье, чтобы залезть в трусы. Она орет еще громче, но моя рука уже у нее в трусах, и я трогаю пизду – сначала волосы, а потом что-то мягкое. В этот момент Куня орет:
– Лиза.
Мы выскакиваем из женской раздевалки в свою, но Жупченко успевает дать мне оплеуху.
В нашей раздевалке я спрашиваю Вэка:
– А она не заложит?
Он хохочет:
– Ну, и что она скажет? Меня пацаны зажимали? За сиськи щупали?
Мы с Клоком тоже хохочем.
Потом я иду в туалет. На этом этаже рядом с нашим и бабским есть специальный, учительский. Он открыт. Я захожу в него и закрываюсь изнутри. Я нюхаю пальцы, которыми трогал Жупченко. Запах немного похож на мазь Вишневского, которой мне мазали нарыв на плече. Или это и была мазь Вишневского, у нее, там? У меня встает, и я начинаю дрочить. Получается очень быстро, и малофья брызгает прямо на стену. Я вытираю хуй носовым платком и выхожу. Возле двери стоит молодая учительница, из первого или второго класса.
– Ты что, не знаешь, что это учительский туалет? – спрашивает она.
Я молча прохожу мимо нее и думаю – интересно, заметит она соплю малофьи на стене или нет?
Всех пацанов забрали с уроков и повезли в военкомат – проходить медкомиссию. Мы стоим в коридоре в очереди к психиатру: все в трусах и с медицинскими картами. Дверь в кабинет открыта, и слышно, как врачиха спрашивает у Быка:
– Что тяжелее, килограмм железа или килограмм ваты?
– Железа.
– Почему?
– Ну, железо тяжелее ваты.
– А сколько будет пятью девять?
– Сорок пять.
– А шестью восемь?
– Сорок восемь.
– А семью девять?
– Шестьдесят четыре… Нет, шестьдесят пять…
– Ладно, можешь идти.
Она что-то пишет в его карте. Покрасневший от натуги Бык выходит из кабинета, и туда заходит Клок.
– Что, засадила тебя на таблице умножения? – спрашивает Вэк. – Покажи, что она написала – что умственно отсталый?
Мы все смеемся, даже Куня – в «семейных» трусах на два размера больше, чем надо, тощий, бледный, с синяками на плечах.
– А ты хули смеешься? – Бык бьет его кулаком в живот. Куня приседает и плачет.
– Мальчики, потише, – говорит врачиха. – Вы же мешаете мне работать. Ведите себя, как следует.
– Деньги есть? – спрашивает у меня Клок после третьего урока.
– Рубль.
– А дома кто?
– Никого.
– Пошли на «точку», купим вина, а потом бухнем у тебя.
– Давай. А геометрия?
– Ну ее на хуй. Не пойдем.
– Ладно.
Забираем куртки в гардеробе и
