style="font-size:15px;"> 5 ноября 2006 года Ромик, дорогие мои друзья, отмечал свой день рождения на кладбище. Ага. На жмуре.
Решили мы с пацанами с утреца водкой затариться.
Пацанов много, стало быть, и водки немало должно быть. Решили брать ящик – двенадцать бутылок. Этого человек на десять должно было хватить. Нормально. А в руках же не понесешь. Тяжело ведь. Так послали мы товарища прапорщика в штаб, чтобы тот под каким-нибудь благовидным предлогом выбил нам армейский автомобиль. Возвращается товарищ прапорщик уже буквально через несколько минут, мрачный как туча:
– Что случилось, Лаврентьич? Не дали машину?
– Дали, через час выезжаем.
– Ну отлично.
– На жмура выезжаем. Телефонограмма пришла. Жмур дубовый.
Для тех, кто не в курсе: дубовый жмур – это похороны какого-нибудь офицера, на которых должен играть военный оркестр. Безо всякой, разумеется, оплаты.
Не самое лучшее проведение дня моего рождения. Но нет худа без добра: зато есть легальная машина.
Начали собираться – оп-па! Ни одного тубиста в оркестре. Один в отпуске, другой тоже не помню куда проебался. В общем, вафли. Басовая партия – одна из самых важных в похоронной музыке. Что делать? И тогда смелый Борька Черепахин – саксофонист – говорит:
– Хуйня, вы мне быстренько гамму покажите, я дуть научусь и сыграем.
Короче, буквально за какие-то полчаса научили мы Борьку на тубе играть.
В общем, выехали мы на жмура, а по дороге успели заскочить в ларек и купили-таки ящик водки с закусончиком.
Ну, про вынос тела рассказывать не буду – ничего интересного. Играли нормально, Борька, вспоминая гамму, по нотам играл сравнительно правильно.
Самое интересное было на кладбище.
Офицер, видать, знатный был. Несколько десятков человек собралось почтить память усопшего, и каждый считал нужным рассказать про него что-нить хорошее. В общем, поняли мы, что похороны растянутся надолго. А у самих уже трубы горят – ящик водки своею доступностью, буквально, жжот зрение. Долго ли, коротко ли, товарищ прапорщик присвистывает и делает нам всяческие знаки – мол, «отойдемте, товарищи».
Подошли мы к соседней могиле, раскупорили водяру, разложили закуску и давай балагурить и выпивать и меня с днем рождения поздравлять. А между выступающими, раз в десять, примерно, минут, обозначали какой-нибудь похоронный марш.
«Обозначали» – это очень точно сказано, ибо, чем больше выпивали, тем веселее становились, чем веселее становились – тем сложнее было играть. Доигрались до того, что вместо похоронного марша сыграли им «День Победы». Но очень медленно, никто и не заметил. А может, и заметили, нам уже как-то все равно было. Тем более что Борька уже нажрался и играл на басу по принципу «играл, не угадал ни одного звука». А там же партия такая тягучая, у тубы. Взял ноту и тя-а-а-а-анет… А так как гамма уже после «рощи первых бутылок» была забыта, то и брал Борька что ни попадя.
Нас это так веселило, что в какой-то момент наш жмур прислал представителя, который попросил
