rel="nofollow" href="#n_222" type="note">[222].
Из всех этих фактов вывод может быть только один: словари существовали с давних пор; мало этого, было знакомство весьма основательное с тюркскими языками. Кроме того, мы должны обратить внимание на одно обстоятельство. Мы находим в языке словаря Петрарки несколько слов, заимствованных из греческого языка, например fanar = φανάριον (фонарь, светильник), kalam =κάλαμε (тростник), taus = ταώς (павлин), limen = λιμν (гавань), kilisia = έχχλησία (собрание)[223]. Раз только эти слова попали в половецкий словарь, составленный иностранцами, то, очевидно, они «были вполне употребительны у половцев, вошли в их речь. Татары с Византией особенно тесных сношений, по крайней мере до XIV в., не имели. Переход же слов из одного языка в другой обусловливает давнее и продолжительное соседство. Укажем еще на törä = закон (очевидно, от Тора = пятикнижие), Sabatcum = день субботы, перешедшие к половцам от хазар-иудеев; на ixba = изба, реč = печь, kones может быть = куны (в переводе господина Кууна = argentum, серебро) – взятые у русских славян[224]. Трудно допустить, чтобы в короткое время до 1303 г. татары могли внести в свой язык столько иностранных слов, а мы, наверно, знаем еще не все. Придется, как нам кажется, скорее вывести заключение, что эти заимствования сделаны народом, давно жившим в наших степях и имевшим весьма продолжительные сношения с русскими, византийцами и херсонитами. Мы думаем на основании приведенных фактов, что интересующий нас куманский словарь составлен ранее XIV столетия и притом по материалам, уже существовавшим. Что до нас не дошло ни одного другого списка этого словаря, ни одного сборника половецких, печенежских, гузских слов, это еще не имеет особенного значения, ибо раньше приведенные факты доказывают, что они существовали.
Половецкие каменные изваяния из Краеведческого музея г. Краснодара
На Руси, несомненно, были записи тюркских слов. Это подтверждается отрывком словаря, найденного кн. Оболенским в Августовской книжке Читей-Миней Макария[225]. По сличении этого словаря с Codex Cumanicus придется, кажется, признать, что и тот и другой дают нам остатки одного и того же языка[226]. Стало быть, и у русских делались записи половецких слов.
Авезак на основании первого издания куманского словаря признал тождество языков тюркского и куманского[227]. В 1871 г. Ресслер, а в 1876 г. Блау окончательно пришли в заключению, что куманский язык есть язык тюркский. Ближе всего, по мнению господина Блау, он стоить к восточно-турецкому[228]. Повторим теперь наши выводы.
1) Печенеги, торки, половцы, турки-сельджуки, турки-османы представляют одну семью тюрков.
2) Все они ветви одного племени, кочевавшего некогда в областях Центральной Азии.
3) Гузы суть торки наших летописей.
4) Гипотеза: племя, из которою выделились все эти колена, могло быть гузы, кочевавшие в IX и X вв. в арало-каспийских степях.
Русь и кочевники
Codex Camanius, pp. 305, 262, 284, 298, 264.
Codex Camanius, Рp. 289, 293, 281, 298, 264.
«Москвитянин». 1850 г. Ч. II, отд. III. Оболенский в одну из поездок в С.-Петербург приобрел Август Читей-Миней Макария. Между прочим он нашел там краткий половецкий словарь на 603 листах оборота этой рукописи. Начинается он так: «Толкование языка половецкого. Первые половецки, а опосле русски». Оболенский прислал его в письме к Погодину, который и напечатал этот отрывок в «Москвитянине».
Когда был напечатан словарь Оболенского, то в следующем же номере «Москвитянина» появилась сравнительная таблица слов половецких с татарскими из наречия закавказского. Мы приводим здесь несколько слов:
Это сравнение показывает, что татарский словарь стоит дальше от половецкого, чем куманский.
Codex Cumanicus. P. XXIV.
Romänische Studien. Leipzig. 1871. и Ueber Volksthum und Sprache der Kumanem, в Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Geselschaft, Leipzig. 1876. Мы, к несчастью, до сих пор еще не имели возможности воспользоваться этими двумя трудами, а потому берем ссылки из сочинения господина Успенского «Образование второго Болгарского царства». Одесса. 1879 г. Стр. 76–77, примеч. 1.
