что-то я такое припоминаю… Вроде домовых принято подкармливать домашней пищей, чем-то таким, чего они не могут раздобыть себе сами – это для них лучшее лакомство. Обычно им хлеб и молоко оставляют – как ежикам, блин… Но ни того, ни другого у меня нет. Будем посмотреть, что подойдет…
Разводить пришельцу бульонных кубиков я все же не рискнул – загнется еще с непривычки. А пошарив по сусекам, отдал ему остатки подсохшего сыра. Кстати, кусман остался немалый, что мохнатого вполне устроило. Я бы даже сказал – чуть ли не в экстаз привело. Во всяком случае, трескал он сыр жадно, с довольным урчанием и подмел все до последней крошки. Я так понимаю, скрепляя этим рабочий подряд вместо подписи и печати.
Подождав, пока домовой насытится, я все же решил уточнить:
– А зовут-то тебя как – Когорша или другое имя есть?
Как выяснилось, имя есть, но произнести его я при всем желании не мог. Так что и остался домовой Когоршей.
Домовой оказался существом вполне разумным, хотя и малость дремучим – так что иногда я его понимал через слово. Да и он меня, думаю, тоже. Однако общий язык мы нашли. Завалившись обратно на нары, я предоставил новому жильцу и сотруднику все обширное поле деятельности. Прекрасно осознавая, что домовые с точки зрения церкви – это тоже нечисть, никакой угрозы я не чувствовал. Ну так я мнения посредников от религии не разделяю. Пускай стаду своему втюхивают.
Из дел на сегодня у меня осталось только возведение охранного периметра вокруг дома. Вот сейчас выложу, а потом на боковую…
Весь следующий день я собирался провести на охоте. Так что, проснувшись, умывшись и почистив зубки смесью древесного угля и мяты, я слегонца перекусил «змеиным» супчиком, и приступил к сборам. Когорше, к моему удивлению, супчик тоже пришелся по вкусу. Ну, раз так, в следующий раз рискну его бульонным кубиком накормить.
Ружье я с собой брал, но стрелять из него не собирался – если только в крайнем случае. Значит, надо придумать, с чем охотиться-то буду. Выбор, честно говоря, невелик. Отхватив ножом кусок стропы, я завязал на ней несколько хитрых узлов, так, чтоб в центре будущей пращи оказалось расширение под метательный снаряд. На одном конце стропы сделал петлю, чтобы накидывать на кисть, а на другом затянул узел – так удобней выпускать его из руки при броске. Вот праща и готова.
Подходящих для метания камней в ближайшей речушке было не слишком много, поэтому я загодя, пока возился с печкой и лепил посуду, скатал и обжег в костре несколько десятков глиняных шаров. Часть из них после обжига рассыпалась, но оставшихся мне вполне хватало. Сложив боезапас в рюкзачок, я, поколдовав с лямками пристроил его на бок на манер сумки, и оставив домового на хозяйстве, выдвинулся в лес.
Последний раз пращей я пользовался в армии. Пару раз всего. А до этого только в детстве. Должный навык хоть и остался, что я проверил, швырнув несколько камней по стоявшей невдалеке сосне, но оставлял желать лучшего. Да и вообще, обращаться с пращей очень не просто – из метательного оружия она, наверное, самая примитивная в изготовлении, но самая сложная в употреблении. Поэтому,
