оплачу вам ремонт «Жигулей», только оцените ущерб.
Я отнюдь не принадлежу к породе людей, которые определяют умственный уровень женщины по цвету ее волос. Да и мощное развитие химической промышленности не дает теперь возможности точно узнать, каким цветом наградила даму природа, но эта девушка стопроцентно натуральная блондинка. Для шатенки или брюнетки у нее слишком нежная кожа, и, увы, думаю, моя новая знакомая слегка глуповата. Ее вес едва ли зашкаливает за сорок пять килограммов, тонкие пальчики украшены дорогими кольцами, насколько я могу судить – одно с топазом, а второе с внушительным бриллиантом, в пару к нему – серьги. Девица предлагает оплатить мне ущерб, значит, у нее при себе имеется немалая сумма. И все это материальное благополучие крайне наивно продемонстрировано совершенно незнакомому, почти двухметровому мужику не самой хрупкой конституции. Неужели в ее светлой, в прямом смысле слова, головенке не возникло предположение: а вдруг меня ограбят?
– Сколько я вам должна? – щебетала тем временем девушка.
– Как вас зовут? – поинтересовался я.
– Светик, – по-детски представилась водительница.
Я подавил вздох. Да уж, не Светлана, не Светлана Ивановна, не Света, а именно Светик!
– У меня хватит денег, – упорно гудела дурочка.
И тут до моего носа добрался странный, неприятный запах. Сначала я решил, что Светик щедро облилась новомодным парфюмом. Увы, сейчас некоторые фирмы выпускают абсолютно непотребные духи. Моя маменька приобрела розовый пузырек с содержимым, воняющим гнилыми яблоками. Я, нюхнув этой гадости, моментально перенесся мыслями в детство. Мозг человека всю жизнь хранит некоторые ребячьи впечатления, и мой не исключение. Много лет назад, когда мне было лет этак шесть, к отцу пришла редакторша, очень красивая женщина по имени Елена Петровна. Она сняла пальто и ласково потрепала меня по щеке. Я незамедлительно чихнул и с детской непосредственностью заявил:
– Вы пахнете, как мама Оли Рудневой.
– Она тоже любит польские духи? – улыбнулась красотка.
– Нет, у нее живет восемь кошек, – ответил я.
Елена Петровна вспыхнула и с такой силой стукнула дверью кабинета отца, что люстра в коридоре тоненько зазвенела хрустальными подвесками.
– Вава! – рявкнула присутствовавшая при этой сцене Николетта. – А ну, иди сюда!
Я перепугался, поняв, что сказал нечто неподобающее воспитанному мальчику и буду наказан. Но маменька неожиданно предложила:
– Хочешь мороженое? Поди возьми в холодильнике пачку пломбира.
Лишь через пару лет я сообразил: Елена Петровна высокий профессионал, отец ни под каким давлением не откажется от редактора, никогда не пропускающего «блохи» в его рукописях. Но дама слишком хороша собой и, как на грех, шикарно одевается. Николетта не испытывала к Елене Петровне добрых чувств и была страшно довольна, когда сын, абсолютно того не желая, сказал этой особе гадость. С тех пор я никогда не
