любопытно для российского человека. «Знать – не значит подчиняться или исповедовать чужие обряды и законы», – говорил он. Ничем не могли совратить Петра с его православной точки опоры.
«Уж не космогонического ли происхождения сей человек?» – думал Брюс. Он был звездочётом и все земные явления связывал с небесными, знал о Луне и звёздах столько, сколько неведомо никому… В нём было нечто загадочное.
И юные княжны – Долгорукая, Меншикова, Черкасская, Шереметева – предстали перед его беседкой. Катерина, приседая и жеманясь, поклонилась:
– Яков Вилимович, вы знаете тайны земли и неба. Погадайте нам! Что вам стоит? Соблаговолите… Как погадать? Да вы ж по-всякому умеете… По Луне, на ладошках, по звёздам… Уже меркнется… Вы ж чудесник, всезнатный человек!
Брюс повёл глазами от одной к другой девице, помолчал, и в глазах его мелькнуло озорство, смешанное с напускной важностью. Ещё глубже, кажется, стали морщины, они, как шрамы, пересекали его лицо во всех направлениях.
– Ай-яй-яй! Вас ист дас, медхен?.. И вы, никак, желаете, чтоб я сразу всем гадал? Так не бывает. По одной, только по одной. – Он оглянулся вокруг. – Прочие вон с глаз моих, за кусты, за боскеты!.. Ах, медхен, медхен! Девицы, вступившие в пору амурных дел и стыдных мыслей! Сами от себя вы держите в тайне чувствования свои, оттого и решились выведать что-нибудь. Зер шлехт, медхен! Своя голова – царица, а вы… чего ждёте от меня? Света много, Луны не видно, как буду гадать?
– А вы по ладошке, Яков Вилимович, – шепнула Марья Меншикова, лицом совсем не схожая с отцом, ни хитрости в глазах, ни силы, волосы – белым облачком, личико – как пасхальное яичко. Отец хотел её сосватать с юным Петром, а у неё совсем иной человек поселился в сердце. Ничего не поделаешь, надобно отойти, – Катерина уже ручку протянула, и Марья с Натальей и Варей отошли за боскеты.
У Катерины лицо бледное, а глаза тёмные, блестящие, Брюс раскрыл её ладонь, поводил по ней жёстким своим пальцем, перевернул, вбок поглядел – долго молчал и наконец промолвил:
– Кровь долгоруковская так и кипит, так и играет в тебе… Только не всё судьба делает так, как кому хочется… Амур? Глубокая линия любви… Только к чему – или к кому?.. Ветры танцуют посредине… Многие бедствия ожидают тебя, храбрая княжна. Однако и силы твои великие…
– А ещё? Что ещё там? Чего ждать?
– Разве мало я тебе сказал? Прочее – сама уразумеешь… И иди. Ежели дождёшься – покой получишь, – закончил он.
У Катерины горели глаза, она уже знала толк в амурных делах, её «петиметр» – кавалер из австрийского посольства и очень хорош собой. А Брюс уже вынес заключение, что девица сия нравная, привередливая, капризная.
– Высоко взлететь – тяжело падать, – добавил он. – Власть и роскошь убивают чувства… На твоей голове может быть либо корона, либо – железный крест: берегись, красавица, власти, да и себя самой…
– Да почему, почему? – вспыхнула Катерина.
– Das
