его появлении я поднялась, и он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.
– Чудесно выглядишь, Ева.
– Спасибо.
Я была очень похожа на свою маму, тоже натуральную блондинку, но серые глаза унаследовала от отца.
Стэнтон, занявший место во главе стола, весьма выигрышно смотрелся на фоне видневшегося за его спиной города.
– Угощайся, – сказал он, и это прозвучало как приказ, что было естественно для столь могущественного человека. Такого же, как Гидеон Кросс.
Интересно, каким был Стэнтон в возрасте Кросса?
Взяв вилку, я налегла на цыпленка и греческий салат, благо все было вкусно, а мне страшно хотелось есть. Радовало и то, что Стэнтон не сразу перешел к делу, дав мне возможность насладиться едой, однако передышка оказалась недолгой.
– Ева, дорогая, я хотел бы обсудить твой интерес к крав-мага.
– Прошу прощения? – застыла я.
Стэнтон хлебнул ледяной воды и откинулся назад. Лицо его окаменело, и я сразу поняла: то, что он сейчас скажет, мне явно не понравится.
– Когда ты вчера вечером пошла в этот Бруклинский спортзал, твоя мать была вне себя. Я едва ее успокоил, объяснив, что смогу устроить все так, чтобы ты удовлетворяла свои интересы более безопасным способом. Она не желает…
– Погоди. – Я аккуратно положила вилку. Аппетит как-то сразу пропал. – Откуда она узнала, где я была?
– Проследила по звонкам на твой сотовый.
– Не может быть! – Я прямо-таки задохнулась от возмущения. Меня потрясла непринужденность его ответа, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Желудок скрутило: сейчас он был скорее настроен извергнуть ланч, а не переварить его. – Вот, значит, почему она настаивала, чтобы я использовала телефон твоей компании. К соображениям экономии это никакого отношения не имеет.
– Конечно же имеет, отчасти. Но заодно позволяет ей чувствовать себя гораздо спокойнее.
– Гораздо спокойнее? Шпионя за родной дочерью! Ричард, это ненормально. Как ты не понимаешь! Она что, по-прежнему ходит к доктору Петерсену?
– Да, конечно, – слегка смутился Стэнтон.
– А она рассказывает ему о своих закидонах?
– Не знаю, – натянуто ответил он. – Тут уже личное дело Моники. Я не встреваю.
Ну конечно, он не встревал. Он ее баловал. Потворствовал ей во всем. И тем самым портил ее. Позволял заботе о моей безопасности перерасти в манию.
– Ей давно пора обо всем забыть. Я и то забыла.
– Ева, ты не была ни в чем виновата. А она чувствует свою вину за то, что не защитила тебя. Мы должны предоставить ей возможность для самооправдания.
– Возможность? Да она изведет меня своими преследованиями! – У меня схватило голову. Какое право имеет мать посягать на мою личную жизнь? Себя с ума сводит, а заодно и меня. – Этому нужно положить конец.
– Все можно легко уладить. Я уже поговорил с Клэнси. Он будет отвозить тебя в
