слетела шапка.
Ойгор подхватил на руки дочь, запрыгнул на коня и пустил его вскачь. Преодолевая сокрушительные порывы ветра, перелетая через разбросанные деревья, они мчались навстречу врагу. Из двух всадников, скачущих на огненно-рыжем жеребце, великан разглядел Чалын и разъярился ещё больше.
Кыркижи замер, увидев, какая опасность ожидает дочь хана. Вбирая воздух, грудь чудища раздувалась для того, чтобы нанести сокрушительный удар. Промедление сулило погибелью. Человек-гора вонзил меч в землю, схватил поваленную сосну и с отрывистым криком швырнул её в великана. Крутящееся дерево угодило тому прямо в голову, разбросав вокруг охапки сухих листьев. Ветер на мгновение стих.
– Кидай! – крикнул хан Ойгор дочери.
Размахнувшись что было сил, Чалын бросила песок в великана. Тысяча мелких крупинок превратилась в тысячу огромных камней. С силой камнепада глыбы обрушились на чудище и погребли его под собой. Грохот от них эхом прокатился по горам, ну а после наступила тишина. Враг был повержен.
– Она справилась. Дух в камни заточён – тихо произнесла Адаана.
Глава 7. День рождения
Ночное сражение с духом отняло у Чалын много сил, и весь следующий день она отдыхала. Дочь хана настолько утомилась, что от восхода солнца и до самого его заката даже не выглянула из аила, чтобы подышать свежим воздухом. К вечеру она выспалась, но вставать так и не собиралась. Пролёживая бока на тюфяке, набитом оленьей шерстью, девочка наблюдала за пляшущим в очаге огнём, вспоминая недавние события. А когда сумрак сгустился и над Яраш-Дьер снова засияли звёзды, Чалын попыталась уснуть, но не смогла. Она беспокойно вертелась и всё время о чём-то размышляла.
«Интересно, почему этот злой дух хотел меня забрать? – подумала Чалын, переворачиваясь на другой бок. – Наверное, собирался унести к себе, под землю».
Тут девочка открыла глаза и заметила угасающие в брошенном очаге угли. В аиле сгустился полумрак, воздух остыл, с улицы веяло прохладой. Чалын сильно удивилась. Ещё никогда не было такого, чтобы присматривающая за огнём женщина куда-то исчезла. Для всех людей ойгорского ханства домашний очаг был святым местом, и поэтому погасший в нём огонь предзнаменовал несчастье.
Приподнявшись, Чалын посмотрела на отца. Тот крепко спал, положив одну руку на грудь, другую закинув за голову.
«Адам устал не меньше меня, а может даже и больше. Весь день сегодня на ногах. Пусть спит. Я сама разожгу огонь», – подумала она, направившись к очагу.
В темноте девочка попыталась нащупать хворост у остывающих камней очага, но его там не оказалось. Тогда Чалын решила набрать сухих веток у выхода, где их всегда было в достатке. Вытянув руки перед собой, чтобы не упасть, она пошла к эжику. Но и тут её ждала неудача – хворост, заготовленный в зиму, пропал.
«Не может быть! – пришла в изумление Чалын. – Его здесь было очень много. По крайней мере, ещё вечером».
Девочка приоткрыла
