едва слышно произнесла я.
Джаред уткнулся носом мне в ухо:
– Донован застрелил твоего отца, а Айзек был с ним.
Я уставилась на Михаила:
– И ты хочешь обвинить Гейба и Джареда? Ты явился сюда, прервал нашу свадьбу, кричишь на меня, обвиняешь нас в убийстве, когда твой сын способствовал тому, что стало причиной всех событий?
Взгляд темных глаз Михаила метнулся от меня к Эли.
Эли пожал плечами:
– В ее словах есть смысл.
У Михаила отпала челюсть.
– Айзек не заслуживал смерти. Он был хорошим сыном. Он нес на себе проклятие и с честью выполнял свой долг.
– Михаил, – произнес Самуэль низким и твердым голосом.
Михаил сделал шаг к Эли:
– Сын Габриэля должен быть наказан! Он позволил своему талеху убить моего сына! Сына Ребекки!
Эли задумчиво смотрел себе под ноги:
– Ребекка страдала из-за поступков Айзека, разве не так?
Михаил окинул быстрым взглядом каждого из нас:
– Я требую, чтобы Джаред был наказан за гибель Айзека.
Самуэль снова подал голос:
– Михаил…
– Джаред должен был погибнуть, а своего талеха оставить дикарям, – заявил Михаил, тыча пальцем в Джареда.
– Михаил… – повторил Самуэль, на этот раз с угрозой в голосе.
– Око за око, Эли! – закричал Михаил, сжимая кулаки. – Я настаиваю!
– Ми-ха-ил! – прогремел Самуэль.
Земля вздрогнула, а мои руки мигом взлетели к ушам.
Эли некоторое время молча следил за перепалкой между Самуэлем и Михаилом, а потом вмешался:
– Хорошо. Я выслушал достаточно слов с обеих сторон. Остался только один довод.
Мы все посмотрели друг на друга, ища того, кто еще не высказался.
– Мои извинения, – раздался мягкий голос.
Как давно я его не слышала. Это был голос из детства.
Рука Джареда лежала в моей руке, и, когда послышался голос, она обмякла.
– Папа? – произнес Джаред.
Я обернулась и увидела на верхней ступеньке каменной лестницы, ведущей в церковь, Гейба Райела. Он был таким, каким я его помнила: высокий, со светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами, которые сверкали так, что было видно даже с расстояния в несколько футов. Какая-то вспышка метнулась из толпы вверх, и в следующий миг Клер уже оказалась в объятиях отца и безвольно залилась слезами. Она прижималась щекой к его груди, шептала что-то, чего я не могла разобрать. Гейб склонил голову и говорил что-то в ответ, а потом поцеловал дочку в лоб. Они вместе спустились и подошли к Бексу.
Гейб улыбнулся младшему сыну, а тот припал к груди отца.
От удивления я раскрыла рот и поискала глазами Джареда. Как он? Никакой реакции.
На лице Гейба было написано раскаяние и сострадание.
– Мне очень жаль твоего сына, Михаил. Мы с тобой в особом
