теплоту, охладившись до температуры воды, текущей с ледника.
– Успокойтесь, профессор. Я не голодала. Мне просто хотелось чего-нибудь мясного. И яблок, – многозначительно добавила она.
Слова о яблоках промелькнули мимо его ушей. Габриель только сейчас осознал (правильнее было бы сказать – понял не только умом, но и сердцем), в какой нищете живет его аспирантка. Пусть это не голод. Это называется «полуголодное существование». «Хроническое недоедание» – вот как это называется. Неудивительно, что она такая худая и бледная.
– Скажите мне правду: вам хватает денег на жизнь? Если вы скажете, что нет, в понедельник я пойду к декану факультета и буду ходатайствовать о повышении вашей стипендии. Я прямо сейчас готов отдать вам свою карточку American Express. Мне не хочется, чтобы вы жили впроголодь. Совсем не хочется.
Джулия потеряла дар речи. Такой реакции профессора Эмерсона она не ожидала.
– Вы зря беспокоитесь, профессор. Если разумно тратить деньги, я вполне могу прожить и на эту стипендию. Конечно, не имея кухни, готовить сложновато, но в еде я неприхотлива. Почти все, что я ем, можно легко приготовить на плитке или в микроволновке.
Габриель снова закружил ее по белому мрамору танцпола.
– Не удивлюсь, если однажды, когда вам не хватит на еду или будет нечем заплатить за жилье, вы продадите эти чудесные туфли.
– Ни в коем случае! Я считаю их не только подарком Рейчел. Это еще и подарок Грейс. Я ни за что с ними не расстанусь.
– Обещайте мне: если вы вдруг останетесь без цента в кармане, то сразу же обратитесь ко мне. Обещаете? Ради памяти Грейс? – (Джулия отвела глаза и промолчала.) – Я знаю, что не заслуживаю вашего доверия, – вздохнул Габриель и уже тише добавил: – Но моя просьба вряд ли такая уж неисполнимая. Вы обещаете?
– Для вас это очень важно?
– Да. Для меня это крайне важно.
– Тогда да. Обещаю, – ответила Джулия, шумно выдохнув.
– Спасибо.
– Рейчел и Грейс всегда заботились обо мне. Особенно после смерти моей матери.
– А когда она умерла?
– Когда я училась в последнем классе. Мы тогда уже жили в Селинсгроуве. Ее привезли в больницу Сент-Луис, но было поздно.
– Сочувствую вам.
Джулия хотела что-то сказать, но не решилась.
– Говорите, не стесняйтесь, – предложил Габриель, подбадривая ее взглядом.
В этом взгляде было столько неподдельной искренности, что на мгновение Джулия даже забыла, о чем собиралась говорить. Потом вспомнила:
– Рейчел скоро вернется в Филадельфию. Если вам вдруг захочется поговорить о Грейс… не по телефону… можно со мной. Наверное, это тоже противоречит университетским правилам, но я никому не проболтаюсь. Вот это я и хотела сказать.
Она старалась не смотреть на него. Все ее тело напряглось, будто она ждала неминуемого наказания за проявленную дерзость.
«Чем же я успел так перепугать несчастную девчонку? Теперь она боится, что за ее искреннее предложение я отхлещу ее словами».
