себя нахалкой. Лицо у меня пылало от стыда.
Процессия прошла мимо нас. Гроб казался несуразно маленьким. Я представила в нем Натали, и мне снова вспомнились ее ноги, покрытые легким пушком, выпуклые коленки, пластырь. Сердце пронзила боль, острая и краткая, словно точка в конце предложения.
Пока священник в парадной рясе начитывал первые молитвы, мы встали и сели, потом нам раздали молитвенные листы, и мы встали опять. На обложке Дева Мария с младенцем Иисусом; он в лучах, исходящих от ее сердца, красного, яркого. На обороте напечатано:
НАТАЛИ ДЖЕЙН КИН,
любимая дочь, сестра, подруга.
В небеса вознесся ангел.
У гроба стоял большой портрет Натали – более строгий, чем тот, что я видела прежде. Девочка была милой, но некрасивой, с заостренным подбородком и немного выпуклыми глазами. С возрастом этот гадкий утенок мог превратиться в прекрасного лебедя, стать потрясающей красавицей, от которой мужчины сходили бы с ума. А могла и остаться милой дурнушкой. После десяти лет внешность девочки меняется по-всякому.
На подиум взошла мать Натали с листом бумаги в руке. Ее лицо было мокрым от слез, но голос оставался твердым.
– Это мое письмо к Натали, моей единственной дочери. – Она прерывисто вздохнула и стала читать далее без остановок. – Натали, ты была моей самой любимой девочкой. Не могу поверить, что тебя больше нет. Больше никогда я не спою тебе колыбельную и не пощекочу спинку. Брат никогда не будет дергать тебя за косички, а папа не посадит себе на колени. Отец не поведет тебя к алтарю. Твой брат никогда не станет дядей. Мы будем скучать по тебе на воскресных обедах и летних каникулах. Нам будет не хватать твоего смеха. Нам будет не хватать твоих слез. В общем, дорогая дочка, нам будет не хватать тебя. Мы любим тебя, Натали.
Госпожа Кин вернулась на свое место, муж бросился к ней, но она, по всей видимости, в поддержке не нуждалась. Как только она села, мальчик снова упал в ее объятия и зарыдал у нее на плече. Господин Кин окинул сердитым взглядом сидящих за ним, словно ища, кого бы ударить.
– Потеря ребенка – страшное горе, – произнес священник. – И тем горше потеря, что причиной ее стало чудовищное злодеяние. Ибо это есть деяние зла. Библия гласит: «Око за око, зуб за зуб». Но давайте не будем вынашивать мстительные замыслы. Лучше вспомним завет Христа: «Возлюби ближнего своего». Будем же добры к ближнему в эти трудные времена. Вознесем наши сердца к Богу.
– Мне больше понравилось про «око за око», – пробормотал мужчина за мной.
«Как насчет „зуб за зуб“? Это никого не смутило?» – подумалось мне.
Когда мы вышли из церкви на яркий свет, я увидела на другой стороне улицы четырех девочек, сидящих бок о бок на низком кирпичном ограждении. Длинные жеребячьи ноги, беззаботно болтающиеся в воздухе. Подчеркнутая лифчиком округлость груди. Те самые подружки, которых я встретила на опушке леса. Они сидели, сбившись в кучку, и смеялись, пока
