рабыня, целыми днями навожу чистоту и уют, даже работу бросила, лишь бы все было идеально. Честное слово, мне кажется, за это он мог бы, по крайней мере, не топать грязными ботинками по коврам, задвигать за собой ящики и иногда наводить порядок! Куда там. Стоит мне об этом сказать – а я не придираюсь, Полли, – он смеется и говорит, мол, у меня опять хандра. И дарит подарки. А потом что? А потом он раз – и уходит от меня к этой своей Джоанне Рентон!
«Такого я еще не слышала, – вяло подумала Полли. – Значит, вот что папа натворил».
– Между прочим, Джоанна не первая, – продолжала Айви. – Только раньше я была дурой и не следила, чем он занят.
– Он… он сейчас у Джоанны? – нарушила Полли свое долгое-долгое молчание.
– Да, – ответила Айви. Голос у нее был усталый. Она тоже посмотрела на часы. – Ой, как поздно! Полли, ты есть-то хочешь?
– Нет, – ответила чуткая и сострадательная Полли, хотя на самом деле сильно проголодалась. – К чаю было много всего.
– Хорошо, – кивнула Айви. – У меня сейчас нет сил думать о еде. Скорее в кровать, Полли. Когда выйдешь замуж, не повторяй моих ошибок.
– Я, наверное, никогда не выйду замуж, – сказала Полли, поднимаясь. – Лучше выучусь на супергероя.
Все равно мама ее не слушала.
5
Вот этот путь, что вверх идет,
Тернист и тесен, прям и крут.
К добру и правде он ведет,
По нем немногие идут.
Папа вернулся через два дня. Полли пришла домой от Нины и была еще в прихожей, когда услышала, как он отпирает дверь своим ключом. Она бросилась обнимать папу. Папа поприветствовал ее обычным полувозгласом и широченной улыбкой – все как всегда. Полли почувствовала, что обнимающие ее руки еле заметно дрожат. Ей сразу вспомнилось, как дрожал под ее ладонями локоть мистера Линна, когда они пробирались по улице после укрощения коня.
Дрожь прекратилась, едва появилась Айви и встала на пороге гостиной, глядя на них с самым своим непреклонным видом. Полли почувствовала, как папины руки стали твердыми, он поднял голову и спросил:
– Айви, ты чего?
– Я была у адвоката, – ответила мама.
– Не может быть, – беспомощно сказал папа, а потом попытался прикрыть беспомощность улыбкой.
– Правильно-правильно, посмейся, – кивнула Айви. – Тебе все хиханьки да хаханьки. А я была у адвоката. И еще рассказала обо всем Полли. Я была бы тебе благодарна, если бы ты отпустил ее и перестал переманивать на свою сторону. Иди сюда, Полли.
Папа крепче обхватил Полли и издал какой-то непонятный звук. Это был язвительный стон, и взбешенный вскрик, и рык – так рычишь перед тем, как кого-то стукнуть, и всхлип – так всхлипываешь, чтобы не заплакать, – и все одновременно.
– Переманивать на свою сторону? – проговорил папа. – Хорошенького
