Твари, скуля, зализывали свои раны, извиваясь на острых камнях, подобно большим черным гусеницам. Но несколько сущностей все же завладели ситуацией и одновременно повисли на теле Алекса спереди и сзади, в едином порыве рвя когтями его комбинезон, сминая друг друга, рыча и чавкая, с широко открытыми ртами и мутными глазами. Они стремились языками к ране на его руке с единой целью – добыть кровь и причинить боль. Некоторым это удавалось, но, получив каплю крови, они встречали ответный удар и падали вниз, оставляя на камнях дорожки черной блестящей жидкости. Невероятнее всего было то, что, зализав раны, существа исцелялись и с ненасытной жадностью вновь одолевали свою жертву. В боевом запале Алекс, казалось, не ощущал ни боли, ни усталости, хотя дыхание его стало тяжелее и пару раз его меч не достиг цели, но воля его была тверда, он продолжал бороться. Битва полностью захватила его внимание. Количество врагов возрастало, и они стремились опрокинуть его навзничь тяжестью своих тел. Тело Алекса ныло под непомерным грузом, но он отчаянно сопротивлялся… Отвлекаемый многими, Алекс не заметил, как одна из тварей вскарабкалась на высокий валун позади него, сгруппировала свое тело, превратив его в увесистый снаряд, и прыгнула ему на плечи. Ноги Алекса подкосились, и он рухнул на землю, в его голове монотонно зашумело. «Все.
Это конец… Я не дошел», – неоправданно спокойно и лениво проползла мысль в его голове. Свет, и без того мерцающий и тусклый, стал сужаться в поле его зрения, быстро превратился в святящуюся белую точку, чем очень удивил Алекса и погас. Существам в черных мантиях не понадобилось даже намека на приглашение, чтобы наброситься на обездвиженное его тело. Здесь господствовал принцип «кто успел, тот и съел» в самом прямом его смысле. Твари без всякого стеснения лезли по телам и головам друг друга, с необычайной легкостью отшвыривая соперников на своем пути, в порыве достичь раны на руке Алекса и получить каплю его крови. Но вскоре они по достоинству оценили вкус пиршества – оно стало доставлять удовольствие, покатило злорадное веселье. Каждая «черная мантия» поочередно взбиралась на грудь Алекса, как на помост, и вытворяла там чудеса акробатики, сверкая красными глазами и распущенным раскаленным языком. Твари соревновались: скручивались в клубок, выполняли сальто с переворотом, скакалки кружились… вознаграждение – капля крови. За кружением черных существ не было видно лица Алекса, оно лишь изредка мелькало меж темных мантий, и было похоже на обрывок белого полотна, на котором небрежный художник черным грифелем вывел резкими линями брови, глаза, нос и приоткрытый рот.
Шаман
Сильный, продолжительный, охватывающий своей вибрацией атмосферу звук, не свойственный этому миру и скорее похожий на тот, что издает гигантский барабан при ударе в него, неожиданно прекратил весь этот хаос. Черные твари окаменели в немой сцене. В их широко раскрытых глазах читался ничем не прикрытый ужас. Еще мгновение, и они в панике, толкаясь и топча друг друга,
