по узким перилам балкона, а розовая клумба внизу, на расстоянии пяти метров, выглядит мягкой, со всеми своими цветами, красными и розовыми, пылающими на фоне фланкирующих ее фасадов постройки пятидесятых годов, на фоне неухоженного газона. Работники парка обыкновенно отдыхают на нем за своим утренним «Пилснером», передавая по кругу бутылку.
Он не боится. Стоит испугаться – упадешь.
Мать зовет мальчика из кухни, слишком усталая, чтобы подняться со своего стула, который с трудом подтащила к плите, где доспевает гороховый суп, мясо с укропом или голубцы. Она кричит с беспокойством и даже со злобой: «Сойди с перил! Ты разобьешься насмерть!»
Но мальчик знает, что он не разобьется насмерть и не упадет.
«Я расскажу папе, он задаст тебе трепку, когда вернется».
Но папа никогда не задает сыну трепку, даже пьяный, потому что тогда тот легко может от него убежать. Вместо этого, когда он трезвый, закрывается с мальчиком в спальне и шепотом велит ему кричать, как будто его бьют. И это их общая тайна.
Во дворе, в песочнице сидят двое ребят, а старшая сестра Йоййе качается на единственных целых качелях. Все трое смотрят на него без страха, с уверенностью, что ему удастся дойти до конца.
Но тут в квартире звонит телефон. Мальчик хочет ответить, как обычно, и забывает, что стоит на перилах. Верхняя часть тела наклоняется сначала в одну, потом в другую сторону. Он думает о том, что, может, это звонит бабушка, собиравшаяся взять его в деревню на выходные, да так и не вспомнившая об этом. И вот узкие перила выскальзывают из-под его ног.
Мальчик слышит, как кричит мама, а потом сестра Йоййе. Потом видит дом и синее небо начала лета. Потом розовые кусты врезаются в тело, он чувствует, что сильно ударился ногой – и боль обжигает его. Он пробует пошевелиться, но ничего не выходит.
И вот последствия.
Доктор накладывает гипс до самого бедра, чтобы он не мог пошевелиться, и увеличивает маме дозу кортизона, чтобы она заботилась о нем. Папа достает из подвала детскую коляску, чтобы возить мальчика в магазин «Консум», в центр, а люди вокруг глазеют на него, как на младенца.
После гипса он бегает быстрей, чем раньше.
Теперь он знает, что означают эти пакеты. Держится подальше, когда они появляются, и сердитые слова отца все реже и реже достигают его ушей. Он, Йерри, на сотню шагов впереди всех. Тем не менее время от времени он ищет объятий отца, хотя знает, что они могут сомкнуться вокруг него, словно волчьи челюсти, что сильные папины пальцы могут быть похожими на лезвия газонокосилки, вонзающиеся в его тело, что его слова могут резать, будто отточенная бритва: «Ты, как видно, ни на что не годишься, мальчик».
В самом конце лета, в самые последние для него недели в детском саду ему предстоит пройти тест.
Вспомни, чего не хватает на картинке? Как связаны между собой эти предметы? И вот он понимает, что значит «быть годным» и какое восхищение вызывает у людей тот, кто неожиданно оказывается таковым.
